луну в  невидимых лучах.  Контраст  между освещенными областями  поверхности
луны и  тенями получался  гораздо сильнее, чем при снимках  в видимом свете.
При  съемке  "земных"   ландшафтов  в  ультрафиолетовых   лучах  происходило
обратное.  Интересной  особенностью  видов,  снятых  при  полном   солнечном
освещении, было почти полное  исчезновение теней, показывавшее, что  большая
часть ультрафиолетовых лучей исходит из голубого неба, а не прямо от солнца.
     Здесь же, в Ист Хэмптоне, он усовершенствовал метод, применяя кварцевую
линзу,  покрытую  плотным слоем  металлического  серебра,  который  довольно
хорошо  пропускает  узкую  полосу  спектра  в  ультрафиолетовой  области   и
совершенно непрозрачен для других  лучей. С помощью такого фильтра он открыл
большую  темную область вокруг  лунного кратера Аристарха, невидимую простым
глазом.  Сравнительные  опыты с "земными" веществами показали,  что  это  --
налеты серы. Немцы назвали эту область "Woodsches Fleck" (Пятно Вуда).
     На  снимке,  сделанном  через  серебряный фильтр,  человек,  освещаемый
солнцем, не имел тени, как Петер Шлемиль в сказке Шамиссо. Отдаленные холмы,
видимые простым глазом, не были видны на снимках в ультрафиолетовых лучах --
их  закрывала  дымка атмосферы. Позднее  Вуд  фотографировал с  инфракрасным
фильтром, который  ясно вырисовывал отдаленные горы со всеми подробностями и
тенями, в дни,  когда дымка  была настолько сильна, что делала их совершенно
невидимыми  простым глазом.  Эти  снимки, сделанные  в 1908  году,  являются
первыми в мире фотографиями в инфракрасных лучах.
     Летом 1903 года Вуды сняли  коттедж  в Норт-Хэвне (Мэйн), где многие из
их  новых друзей  --  жителей Балтиморы  --  проводили летний отпуск. Вуд  с
увлечением  предался  парусному спорту  --  либо  в ялике  доктора  Стьюарта
Пэтона, либо в собственной шлюпке, Норт-Хэвн -- маленькая деревня на острове
того же названия к югу  от Пустынной Горы. На другом конце острова находился
еще меньший поселок рыбаков --  Палпит-Харбор. В этой  деревне был изобретен
общепринятый в наши дни перевод стрелки часов для экономии света. По крайней
мере так утверждал Вуд, выступая несколько лет спустя  на обеде в Лондонском
Физическом обществе,  когда этот вопрос горячо обсуждался в Англии.  Вот как
рассказывает об этом он сам:
     "Однажды  после  обеда некоторые  из нас  решили прогуляться  на другой
конец  острова  в  поселок.  Когда  мы пришли туда, деревушка была  пуста, и
только  один  старый  рыбак чинил ловушку для раков,  сидя  на  солнышке. Мы
спросили у него,  сколько времени, и он вытащил старые потертые  часы в виде
луковицы,  и сказал:  "Половина  шестого".  -- "Почему"?  -- удивились мы --
"Сейчас не может быть так поздно. Мы вышли из Норт-Хэвна около трех часов, а
досюда -- всего четыре мили". --  "Ну, да, это так", -- пробурчал старик, --
"только ведь у нас здесь часы спешат". -- "Что вы этим хотите,  сказать?" --
спросили мы.  -- "А  мы  ставим  свой  часы на час впереди  городских"  (под
городом он подразумевал  Норт-Хэвн). --  "А какая же  от этого польза?",  --
удивились мы: "Не знаю", -- ответил он. -- "Может быть, так как будто скорее
наступает вечер! А потом, знаете ли,  зимой женщины не отказываются вставать
в  половине пятого,  но их  ни  за  что  не  заставишь  вставать  в половине
четвертого".
     Возвратившись осенью в Балтимору, Вуд продолжал работу с парами натрия.
За счет субсидии в  500 долларов  от  института Карнеджи, он  взял одного из
своих  бывших студентов  в Мэдисоне, А.X. Пфунда  [А.X. Пфунд -- в настоящее
время известный физик-экспериментатор. Ред.], в  ассистенты на год, и,  имея
от матери  еще тысячу  на покупку необходимой аппаратуры, он  начал атаку по
совершенно  новой  линии --  измерение  дисперсии  паров  натрия  с  помощью
интерферометра  Майкельсона -- дерзкое  и вместе с  тем деликатное дело. Это
было самое значительное из его исследований того времени, и когда результаты
были опубликованы в Соединенных  Штатах,  Великобритании  и Германии, ученые
всего мира поздравляли его. Лорд Кельвин -- первый из британских  физиков --
написал  ему  теплое  письмо, восхваляя  его  "изумительные и  великолепные"
экспериментальные  результаты.  Много  лет спустя, когда Карл  Дарроу вручал
Вуду медаль Айвса от Оптического 0бщества Америки, он сказал об этих опытах,
что "выражение "опыт  в  стиле  Вуда"  стало  нарицательным по отношению  ко
всему,  что носит черты  необычайной  изобретательности и  эффективности,  в
особенности, если результаты достигнуты самыми простыми средствами".
     Ранним  летом 1904 года семья  Вудов отплыла  из  Балтиморы во Францию,
направляясь прямо в Париж, чтобы посетить замужнюю сестру  Гертруды,  Агнесу
Робинс. Робинсы жили на  бульваре Монпарнас у Cafe du Dome, где  Вуд впервые
познакомился  с  жизнью  парижских   кафе  Левого  Берега.  Лайонел  Уолден,
художник-маринист,  Александр Гаррисон, Джим  Уайлдер  из  Гонолулу и Джимми
Сэлливан,  все художники, втянули  Вуда в приятное препровождение времени за
столиками на улице против собора.
     Вся  компания, как Вуд узнал, собиралась на  лето в Бег-Мей, курорт  на
морском побережье у Конкарно, в бретонскую рыбацкую деревню, и Вуды решили к
ним присоединиться. Вуд купил двухцилиндровую  туристскую  машину  "Даррак",
сиденья которой  были обтянуты  яркокрасной  кожей. В заднее отделение  надо
было  входить  через маленькую дверцу  изнутри.  Эта же  дверца была спинкой
среднего  сиденья, которое было подвешено к ней на петлях. Французы считали,
что  и в автомобиле у  них  должно быть что-то вроде "страпонтэна" [Откидное
добавочное сиденье в театре.  Ред.]. Вуд назвал эту машину Darracket [Racket
-- по-английски шум, гам. Ред.] за страшный треск двигателя.
     Конкарно  был раем  для  художников, с ярко раскрашенными лодками с  их
огромными  цветными  парусами  и  маленькими  лодочками  для  ловли  сардин,
покрытыми вуалью  голубых сетей, висевших на  мачтах и  реях.  Вуд,  который
давно  уже  рисовал  и писал акварелью, перешел на масляные краски  и провел
веселое лето,  рисуя,  купаясь и беседуя  об  искусстве со своими друзьями с
Левого Берега.
     В  сентябре Вуд  присутствовал  на  кембриджском  заседании  Британской
Ассоциации  прогресса  науки.  Лорд Рэлей  пригласил его  в  "Терлинг", свое
имение  недалеко  от Уитхэма, где у него  была своя частная  лаборатория,  и
обещал, что там будет, в качестве гостей, несколько европейских физиков. Это
был  первый  визит  Вуда  в  английский  "сельский"  дом.  Для  демонстрации
различных явлений  с  парами натрия и изобретенной им  дифракционной цветной
фотографии  он  возил с  собой большой  чемодан  со  стеклянными  трубками и
колбами, резиновыми  шлангами, линзами и призмами разных размеров, и длинной
газовой  горелкой,  сделанной  из  железной  трубы  со  множеством маленьких
дырочек. Все эти странные предметы были завернуты в белье и старые тряпки --
некоторые  из них  не особенно чистые. Все это он собирался открыть только в
Кембридже.  Как  только  Вуд  приехал,  лакей  взял  его  багаж,  а  сам  он
присоединился  к  компании,  сидевшей  за  чаем.  Гостями были, кроме  него,
профессор Г. Кайзер из Бонна, один из крупнейших  спектроскопистов Германии,
и  профессор  Отто  Луммер,   другой   известный   физик  из  Бреславльского
университета. Когда Вуд поднялся в свою комнату, чтобы одеться к обеду, он с
ужасом  обнаружил,  что  все  его  многочисленные резиновые трубки,  стекло,