Банковская школа считала, что даже при исключительно металлических деньгах в
системе, где не существует банковского кредита, масштабы фактического
обращения будут, тем не менее, изменяться в зависимости от количества денег,
покидающих и вновь возвращающихся в "запасы" [см., например, Fullarton, "On
the Regulation of Currencies", p. 138--141; A. Wagner, "Beitrage zur Lehre von
den Banken", c. 126; J. S. Mill, "Principles of Political Economy", Vol. II,
Bk. II, p. 204, 210--211]. Современная теория в значительной степени обобщает
этот вывод на любые изменения в уровне расходов денежных средств. Она приходит
в заключению, что эти колебания в уровне фактического обращения, порожденные
спонтанными действиями публики, вполне возможно, являются достаточной причиной
возникновения циклических колебаний экономической деятельности без всякой вины
на то банков.
Трудно судить, насколько велики эти первичные изменения в уровне спроса
публики на наличные. Те события, которые в последнее время оказывают столь
большое влияние на финансовую структуру, в большинстве своем возникли как
вторичный эффект первичных нарушений в работе банковской системы. Они были
вызваны прямым либо косвенным образом экспансиями и сокращениями уровня
кредитной массы.
Отсутствие банковской системы устранило бы весьма важный фактор колебаний,
состоящий в паническом резервировании денег; кроме этого, однако, существуют
еще и такие факторы, как интеграция и дезинтеграция в промышленности, динамика
численности и структуры населения, изменения в отношении публики к
распределению рискованности своих активов. Если порождаемое этими факторами
"естественное" ускорение и замедление оборота денежных балансов достигнет
значительных масштабов, противодействие ему вполне может стать одной из целей
банковского дела и ее полезной функцией. Фидуциарная же эмиссия (в форме
необеспеченных банкнот или в виде чековых депозитов) вполне может стать
необходимостью, если следует оставить нейтральными монетарные факторы.
Открытие такой банковской системы, которая бы не служила источником
катастрофических отклонений от нормы и которая бы сама с наименьшей
вероятностью порождала колебания, а с наибольшей -- предпринимала бы верные
шаги в ответ на действия публики, является на сегодняшний день самой важной
нерешенной экономической проблемой.
Не приходится сомневаться в том, что современная банковская система во многом
повинна в экономических потрясениях. Гораздо сложней определить, какая именно
из ее особенностей порождает такие отклонения. Представляется, однако,
бесспорным, что львиная доля колебаний является результатом изменений в уровне
наличной денежной массы, который обеспечивается банком. Коммерческие банки
удерживают свои резервы на относительно стабильном уровне, а их кредитные
операции достаточно четко следуют за динамикой денежной массы центрального
банка (за исключением периодов депрессии). [В период между ноябрем 1925 г. и
мартом 1935 г. среднемесячные цифры отношения наличных к депозитам в
лондонских клиринговых банках находились в интервале от 10 до 12 процентов. За
тот же период времени этот показатель для Банка Англии варьировал в пределах
от 11.5 до 65.5 процента. Даже отбросив эти крайние значения, колебания в
интервале между 30, а в некоторых случаях 25, и 50 процентами могут считаться
вполне нормальным диапазоном.] Конечно, динамика эта многократно, скажем, в
десять раз, преумножена коэффициентом экспансии. Однако при проведении своей
политики центральный банк принимает во внимание этот факт. Именно соображения
подобного рода представляются серьезным подспорьем теории, не так давно
развитой Мизесом ["Geldwertstabilisierung und Konjunktuipolitik", с. 61]. В
соответствии с ней, в условиях свободной банковской системы колебания могут
быть в значительной степени сокращены, хотя и не устранены полностью. И не
вызывает ни малейшего сомнения, что такая система дает по сравнению с
централизованной системой гораздо меньше простора для совершения манипуляций с
деньгами.
Какой бы вердикт, однако, ни был вынесен двум этим системам с точки зрения их
стабильности, вряд ли проблема этого выбора уже когда-нибудь еще приобретет
практический смысл. Для подавляющего большинства вмешательство государства в
банковскую сферу стало настолько неотъемлемой частью общепринятой системы, что
предложения об отказе от него вызвало бы только насмешки. Одним из результатов
такого отношения стало то, что банковская сфера отвоевала себе исключение из
правил о неплатежеспособности, принятых в других областях бизнеса и гласящих,
что за ликвидацию компании необходимо платить. Важно также заметить, что
поскольку законы о банкротстве почти никогда не применялись с необходимой
скрупулезностью в отношении банков, вряд ли можно утверждать, что практический
опыт свидетельствует о неприменимости свободной конкуренции в банковской
сфере.
Те же призывы в пользу свободы банковского бизнеса, которые время от времени
выдвигаются сегодня, в основном исходят от тех, кто на самом деле не является
сторонником этой свободы как таковой. Эти призывы являются продуктом теории
"денежного чуда" ("money magic"). Такие требования свободы основываются на
представлении, что она сможет предоставить кредитные ресурсы практически в
неограниченных объемах. Эта теория видит источник всех экономических и
социальных проблем в дефиците банковских услуг, который является результатом
банковской монополии [см. Hake and Wesslau, "Free Trade in Capital", 1890;
Henry Meulen, "Free Banking" (1st Edition, 1917, and Edition, revised 1934)].
Что касается практической политики, то здесь все тенденции направлены на
усиление централизации. Когда в ХIX в. был сделан выбор в пользу контроля за
эмиссией банкнот, депозитный бизнес в силу разных причин был оставлен
"свободным". Теперь же появляются признаки приближающегося контроля и за этой
сферой. Этот контроль обеспечит окончательную концентрацию монетарной власти в
руках центрального органа и явится вполне логичным следствием философии
централизации и денежной доктрины. Сильные тенденции подобного рода уже
наблюдаются в Германии и Соединенных Штатах. И если в Соединенных Штатах они
существуют лишь в виде планов [см. Чикагский стопроцентный план банковской
реформы (Chicago 100 percent Plan of Banking Reform), изложенный Хартом (A. G.
Hart) в статье под заголовком "The Chicago Plan of Banking Reform" в Review of
Economic Studies, February, 1935], то в Германии они уже представляют собой
свершившийся факт.



Приложение. О функционировании "автоматического механизма" кредитного контроля