со скидкой, варьирующейся в зависимости от перспектив их возврата к
конвертируемости. При этих обстоятельствах отмена золотого стандарта вряд ли
была возможной, а жесткая интерпретация законодательства о банкротстве давала
бы возможность немедленно передавать правопреемнику активы приостановившего
выплаты банка.
Напротив, основанный при прямом либо косвенном содействии государства,
центральный банк обладает возможностью вновь просить у него защиты от
неприятных последствий своих действий. Центральный банк, который не в
состоянии выполнить свои обязательства, имеет возможность приостановить свои
выплаты и отойти от золотого стандарта, а также придать своим банкнотам
принудительный курс. История центральных банков полна подобного рода
легализованных банкротств [см. W. Scharling, "Bankpolitik", с. 337--338].
Естественный ход событий в рамках свободной системы не обнаруживает причин, по
которым один из банков вдруг занимает положение гегемона, сконцентрировав в
своих руках значительную часть золота и наличных резервов банковского
сообщества. Бэйджхот утверждал, что централизованная резервная система
является абсолютно искусственным порождением; естественная же предполагает
самостоятельное хранение резервов каждым из банков. Это утверждение
многократно оспаривалось со ссылкой на роль Нью-Йорка в качестве резервного
центра в период до 1913 г.
Сомневаться в существовании тенденции к концентрации значительных объемов
денежных остатков в финансовых центрах, конечно же, не приходится: в условиях
системы банков, не имеющих отделений, те из них, что располагаются вне крупных
городов, стремятся депонировать свои средства именно в таких центрах. Однако
обладай банки возможностью открывать свои отделения там, где бы они ни
пожелали, масштабы подобного размещения средств одних банков в других
оказались бы куда меньше. Те средства, которые банк посчитал бы удобным
держать в финансовом центре, вполне могли бы храниться в его собственном
отделении, расположенном в этом центре, а потому остались бы под его полным
контролем и управлением.
В плюралистской системе каждый из банков призван самостоятельно устанавливать
масштабы своей эмиссии, или общий объем своих обязательств до востребования.
При этом банк должен пристально следить за положением своих резервов. В этой
ситуации естественно предположить, что сумма кредитов, которые банк может без
опаски выдать своим клиентам, окажется весьма чувствительной к изменениям в
уровне резервов.
Что же касается центрального банка, то он вполне в состоянии допустить крупные
колебания в уровне своих резервов: отчасти вследствие большой концентрации
чужих резервов, а отчасти -- поскольку ожидает, что в случае возникновения
проблем будет попроcтy освобожден от своих обязательств. [В период между
ноябрем 1925 г. и мартом 1935 г. среднемесячные цифры отношения наличных к
депозитам в лондонских клиринговых банках находились в интервале от 10 до 12
процентов. За этот период времени этот показатель для банка Англии варьировал
в пределах от 11,5 до 65,5 процента. Даже отбросив эти крайние значения,
колебания в интервале между 30, а в некоторых случаях 25, и 50 процентами
могут считаться вполне нормальным диапазоном.]
Обратимся теперь к основным тезисам дискуссии между сторонниками и
противниками свободной банковской системы. Исторически свобода банковского
бизнеса была связана главным образом с теми теориями кредита и денег, которые
черпали свои силы в банковской школе мысли. Похожим образом, разве что не
столь тесно, централизованная банковская система была связана с воззрениями
денежной школы. Это, разумеется, не означает, что сторонник свободной системы
обязательно поддерживал первую из этих двух школ, а приверженец
централизованной системы -- вторую. Тем не менее, поскольку в большинстве
случаев это было именно так, успех денежной школы одновременно расценивался и
как победа централизованной системы. На самом же деле, спор между двумя
школами вполне может рассматриваться вне контекста дискуссий о форме
банковского устройства. Здесь мы не станем вдаваться в детали аргументов,
выдвигавшихся в ходе дебатов между банковской и денежной школами, которые
достаточно хорошо известны. Достаточно лишь отметить глубину того влияния,
которое эти дебаты оказали на оценку аргументов сторон в дискуссии
приверженцев свободной и централизованной банковских систем.
То обстоятельство, что сторонники свободной школы, особенно французские,
уделяли столь большое внимание аргументации, позаимствованной у банковской
школы, заставляло усомниться в их правоте. Весьма существенная часть
сторонников свободы отрицала количественную теорию денег и поддерживала идеи,
носившие откровенно инфляционный характер. Стоит напомнить, что, согласно
утверждениям этой школы, до тех пор, пока банкноты выпускаются в ответ на
"нужды торговли", а их конвертируемость не вызывает сомнений, никакой
сверхэмиссии произойти не может. Именно приверженцы этой школы мысли
утверждали, что коль скоро банкноты выпускаются под обеспечение краткосрочных
кредитов (или, другими словами, активы эмиссионного банка представляют собой
векселя "банковской массы"), их не может быть выпущено в избытке. Спрос на
кредиты, и тем самым на банкноты, ограничен, таким образом, соображениями
доходности заимствования. Если бы оказалось, что объемы эмиссии превысили
нужды торговли, банкноты были бы возвращены при погашении кредитов, срок
которых истек и которые бы более не продлевались. Эти банкноты, таким образом,
автоматически исчезли бы из обращения. Весьма распространенным было и такое
мнение: поскольку ограничений на увеличение кредитной массы в виде торговых
векселей, выписываемых при обычных торговых операциях, не существовало, было
бы нелогичным устанавливать пределы на объемы всего лишь одной из форм
заимствования, а именно, вексельной эмиссии. Когда банки выпускают банкноты, с
помощью которых они учитывают торговые векселя, они тем самым просто изменяют
форму кредитования. Поскольку векселя существовали бы при любых
обстоятельствах, действия банков не приводят к увеличению суммарного объема
кредита.
Далее, банкноты, выпущенные под краткосрочные кредиты, лишь на некоторое время
становятся частью обращения. Это обстоятельство обусловливало подчеркивание
важного различия между банкнотами, автоматически исчезавшими из обращения, и
"чисто бумажными деньгами", которые не служили в качестве краткосрочных
кредитов, а были постоянно действующим средством оплаты товаров и услуг.
Настоящие бумажные деньги являлись постоянным элементом денежного обращения, и
их количество не было связано с потребностями торговли. Этот фактор, таким
образом, оказывал заметное и долгосрочное влияние на уровень цен. В случае же
банкнот возврат средств по истечении срока займа обеспечивал условия для
поддержания постоянной конвертируемости. Ведь в результате этого возврата
происходило одно из двух: либо в обращении уменьшалось количество банкнот,
либо в банковских резервах прибывало золота.
Критики этой точки зрения подчеркивали, что она не предусматривает один важный
факт: а именно то, что масштабы заимствования, под залог торговых векселей или