что Юрий милостивым приемом привлек их всех  на  свою  сторону;  теперь,
когда сторона их усилилась и они были призваны в Новгород, а Судила  был
избран даже посадником, то легко понять, что  они  стали  действовать  в
пользу своего благодетеля Юрия, тем более что теперь не оставалось  дру-
гого средства, как обратиться к последнему, и вот новгородцы послали  за
Юрием; тот сам к ним не поехал, а отправил сына своего Ростислава. Тогда
Всеволод увидал, что ошибся в своем расчете, сильно рассердился на Юрия,
захватил его город, Городец на Остре, и другие, захватил коней,  рогатый
скот, овец, всякое добро. какое только было у Юрия на юге; а  между  тем
Изяслав Мстиславич послал сказать сестре своей, жене Всеволодовой: "Вып-
роси у зятя Новгород Великий брату своему Святополку". Она стала просить
мужа, и тот, наконец, согласился; разумеется, не одна просьба жены  зас-
тавила его согласиться на это: ему выгоднее было видеть в Новгороде  шу-
рина своего Мстиславича, чем сына Юрьева; притом изгнание  последнего  в
пользу первого усиливало еще больше вражду между Юрием  и  племянниками,
что было очень выгодно для Всеволода. Когда в Новгороде узнали,  что  из
Киева идет к ним Святополк Мстиславич с епископом и лучшими людьми,  за-
держанными прежде Всеволодом, то сторона Мстиславичей  поднялась  опять,
тем более, что теперь надобно было выбрать из двух одно:  удержать  сына
Юриева и войти во вражду с великим князем и  Мстиславичами  или  принять
Святополка и враждовать с одним Юрием. Решились на последнее:  Святополк
был принят, Ростислав отправлен к отцу, и Новгород успокоился.
   Таковы были  внутренние  отношения  во  время  старшинства  Всеволода
Ольговича; обратимся теперь ко внешним. Мы оставили Польшу под правлени-
ем Болеслава III Кривоустого; княжение  Болеслава  было  одно  из  самых
блистательных в польской истории по удачным войнам его с поморянами, че-
хами, немцами. Мы видели также постоянную борьбу его с братом Збигневом,
против которого он пользовался русскою помощию. Очень важно было для Ру-
си, что деятельность такого энергического князя отвлекалась  преимущест-
венно на запад, сдерживалась домашнею борьбою с братом и что современни-
ками его на Руси были Мономах и сын его  Мстислав,  которые  могли  дать
всегда сильный отпор Польше в случае вражды с ее князем;  так  кончилось
ничем вмешательство Болеслава в дела волынские, когда он принял  сторону
Изяславовой линии, ему родственной. По смерти Мстислава Великого,  когда
начались смуты на Руси, герой польский уже устарел, да и постоянно  отв-
лекался западными отношениями; а по смерти Болеслава усобицы  между  сы-
новьями его не только помешали им воспользоваться русскими усобицами, но
даже заставили их дать место вмешательству русских князей в  свои  дела.
Болеслав умер в 1139 году, оставив пятерых сыновей, между которыми нача-
лись те же самые родовые отношения, какие мы видели  до  сих  пор  между
князьями русскими и чешскими. Старший из Болеславичей сидел  на  главном
столе в Кракове; меньшие братья имели свои волости и находились к  стар-
шему только в родовых отношениях.  Легко  понять,  какое  следствие  для
Польши должны были иметь подобные отношения между князьями, когда значе-
ние вельмож успело уже так усилиться. Владислав II, старший между Болес-
лавичами, был сам человек кроткий и миролюбивый; но не такова была  жена
его, Агнесса, дочь Леопольда, герцога австрийского.  Немецкой  принцессе
казались дикими родовые отношения между князьями, ее гордость  оскорбля-
лась тем, что муж ее считался только старшим между братьями; она называ-
ла его полукнязем и полумужчиною за то, что он терпел подле себя столько
равноправных князей. Владислав поддался увещаниям и насмешкам  жены:  он
начал требовать дани с волостей, принадлежавших братьям, забирать города
последних и обнаруживал намерение совершенно изгнать их  из  Польши.  Но
вельможи и прелаты встали за младших братьев, и Владислав принужден  был
бежать в Германию; старшинство принял второй после него  брат,  Болеслав
IV, Кудрявый. В этих усобицах принимал  участие  Всеволод  Ольгович,  по
родству с Владиславом, за старшим сыном которого, Болеславом, была  дочь
его Звенислава, или Велеслава. В 1142 году Всеволод посылал сына  своего
Святослава, двоюродного брата Изяслава Давыдовича и Владимирка галицкого
на помощь Владиславу против меньших братьев;  русские  полки  не  спасли
Владислава от изгнания; наш  летописец  сам  признается,  что  они  удо-
вольствовались только опустошением страны, побравши в плен  больше  мир-
ных, чем ратных людей. В походе на Владимирка  Владислав  был  в  войске
Всеволодовом; в 1145 году на зов Владислава, не перестававшего хлопотать
о возвращении стола то на Руси, то у немцев, отправился на  меньших  Бо-
леславичей Игорь Ольгович с братьями: в средине земли Польской,  говорит
летописец, встретились они с Болеславом Кудрявым и братом его Мечиславом
(Межко); польские князья не захотели биться, приехали к Игорю с поклоном
и помирились на том, что уступили старшему брату Владиславу четыре горо-
да во владение, а Игорю с братьями дали город Визну, после чего  русские
князья возвратились домой и привели с собою большой полон; тем и  кончи-
лись польские отношения. Шведскому князю, который в 1142 году приходил в
60 шнеках на заграничных купцов, шедших в трех лодьях, не удалось  овла-
деть последними; купцы отбились от шведов, убивши у них полтораста чело-
век. С финскими племенами продолжалась борьба по-прежнему: в  1142  году
приходила емь из Финляндии и воевала область Новгородскую; но ни  одного
человека из них не возвратилось домой: ладожане истребили у них 400  че-
ловек; в следующем году упоминается о походе корелы на емь. О половецких
нашествиях не встречаем известий в летописях: под 1139 годом читаем, что
приходила вся Половецкая земля, все князья половецкие на  мир;  ходил  к
ним Всеволод из Киева и Андрей из Переяславля к Малотину  и  помирились;
разумеется, мир этот можно было только купить у варваров.  После  видим,
что половцы участвуют в походе Всеволода на Галич.
   Мы видели, что еще во время галицкого похода Игорь Ольгович  упоминал
об обещании брата Всеволода оставить ему после себя Киев; в 1145  Всево-
лод в присутствии братьев своих, родных, двоюродных, и  шурина  Изяслава
Мстиславича прямо объявил об этом распоряжении своем: "Владимир Мономах,
говорил он, посадил после себя на старшем столе сына своего Мстислава, а
Мстислав - брата своего Ярополка: так и я, если бог меня возьмет,  отдаю
Киев по себе брату своему Игорю". Преемство Мстислава после  Мономаха  и
преемство Ярополка после Мстислава нарушило в  глазах  Ольговича  старый
порядок, по которому старшинство и Киев принадлежали всегда самому стар-
шему в роде; так как Мономаховичи первые нарушили этот обычай  в  пользу
своего племени, то теперь он, Всеволод, считает  себя  вправе  поступить
точно так же, отдать Киев после себя брату, хотя Игорь и  не  был  после
него самым старшим в целом роде Ярославовом. Изяслав  Мстиславич  сильно
вооружился против этого распоряжения, но делать было  нечего,  по  нужде
целовал он крест, что признает старшинство Игоря. Когда все братья, про-
должает летописец, сели у Всеволода на  сенях,  то  он  начал  говорить:
"Игорь! Целуй крест, что будешь любить братьев; а вы, Владимир,  Святос-