что русских насильно обращают в унию. В 1720 году Петр повторил свою
жалобу, и король Август издал грамоту о свободе греческой веры в польских
областях, но эта грамота осталась без действия. В 1723 году Петр обратился
прямо к папе с просьбою положить конец притеснениям и угрозою, что в
противном случае и у католического духовенства в России будет отнято
свободное отправление веры. Папа уклонился от решения дела; а между тем из
Польши приходили вести, что там православных священников бросают в тюрьмы
за несогласие принять унию, связывают им руки, секут розгами, режут руки и
ноги, иезуиты вторгаются в православные монастыри, забирают образа из
церквей, расстроивают погребальные церемонии, ломают свечи и кресты.
   Преемники Петра Великого продолжали протестовать против этих явлений, и
все понапрасну. В половине XVIII века русским в польских областях было
запрещено не только строить вновь, но и поправлять церкви, у русских
отняли право быть депутатами на сейме и занимать общественные должности;
цензура церковных книг православных была поручена католикам; русские
обязаны были платить десятину и другие поборы в пользу католического
духовенства, им приказывалось принимать участие в католических церемониях,
подчиняться католическому церковному суду.
   Екатерина не хотела равнодушно смотреть на это. В 1763 году
православный епископ белорусский Георгий Конисский подал императрице
жалобу на жестокие притеснения, претерпеваемые в польских владениях
православными от католиков.
   Россия и Пруссия согласились поддержать требования диссидентов, т. е.
некатоликов - как православных, так и протестантов, - выговорить для них у
польского правительства уравнение, хотя и неполное, прав с католиками. Но
желание союзных дворов встретило на сеймах страшное сопротивление. На
сейме 1766 года грозились изрубить в куски депутата Гуровского, начавшего
речь в пользу диссидентов. Чарторыйские объявили русскому послу в Варшаве
князю Репнину, что не могут помогать России во вредном для их отечества
деле.
   Тогда Репнин получил от своего двора приказание составить конфедерацию
между диссидентами, которые должны были обратиться к России с просьбою о
помощи, и если Чарторыйские откажутся помогать в деле, то поднять
противную им партию и посредством нее провести диссидентское дело.
   Вследствие этого весною 1767 года образовалась конфедерация из
протестантов в Торне и из православных в Слуцке. Образовалась в Радоме и
соединенная польско-литовская конфедерация под предводительством врагов
фамилии Чарторыйских.
   Но эти конфедераты-католики откликнулись на приглашение русского посла,
имея в виду русскою помощию свергнуть короля и сделать с Чарторыйскими то
же, что те сделали с ними во время своего торжества. Начальные люди
конфедерации к диссидентскому делу были равнодушны, а толпа отличалась
такою же религиозною нетерпимостию, как и прежде. Поэтому Репнин, чтоб
преодолеть это тупое сопротивление, должен был прибегать к военной силе.
   Краковский епископ Солтык стал в челе религиозного движения: пятнадцать
секретарей день и ночь писали его пастырские послания, в которых он
призывал Духа Св. на сеймы для мужественного отпора требованиям
диссидентов.
   На сейме, начавшемся в октябре 1767 года, кроме Солтыка главными
противниками России и диссидентского дела явились епископ киевский
Залуский и краковский воевода Ржевуский. Репнин велел схватить Солтыка,
Залуского и Ржевуского с сыном и отправить в Россию. Все успокоилось.
Назначена была комиссия для окончательного решения диссидентского дела и
постановила, что все диссиденты шляхетского происхождения уравниваются с
католическою шляхтой во всех политических правах, но королем может быть
только католик и католическое исповедание остается господствующим. В
феврале 1768 года заключен был между Россиею и Польшею договор, по
которому Россия ручалась за сохранение существующего порядка в Польше;
следовательно, без вмешательства и согласия России не могло произойти в
Польше никакой перемены. Польские послы явились в Петербург благодарить
императрицу от имени народа польского и литовского за покровительство.
   В Петербурге могли думать, что тяжелое польское дело окончено.
Конфедерация как достигшая своей цели была распущена; русские войска вышли
из Варшавы, готовились выйти и из королевства, как в марте 1768 года были
получены известия о беспокойствах в Подолии. Красинский, брат епископа
каменецкого, и Пулавский, адвокат, захватили город Бар и подняли там знамя
восстания за веру и свободу; в Талиции образовалась другая конфедерация,
под предводительством Потоцкого; в Люблине - третья, под предводительством
Рожевского. Но восстание это вовсе не было народным: громкие слова "вера и
свобода" не производили впечатления на массу; трудно было подниматься за
веру, полагаясь только на слова какого-нибудь монаха-фанатика, не видя,
кто и как утесняет веру; трудно было подниматься за свободу, которою
пользовались немногие и пользовались для того, чтоб составлять
конфедерации то против одного, то против другого, приглашая на помощь
чужие войска.
   В Варшаве состоялось сенатское решение - просить императрицу
всероссийскую как ручательницу за свободу, законы и права республики
обратить свои войска, находившиеся в Польше, на укрощение мятежников.
Репнин двинул войска в разных направлениях, и конфедераты нигде не могли
выдержать их напора.
   Юрода, занятые конфедератами,- Бар, Бердичев, Краков - были у них
взяты, но трудно было угоняться за мелкими шайками конфедератов, которые
рассыпались по стране, захватывали казенные деньги, грабили друга и
недруга, католика и диссидента, духовного и светского человека. Награбивши
денег, шайки эти убегали в Венгрию или Силезию. С самого начала уже было
видно, что конфедерация собственными силами не в состоянии была держаться
против русских, и потому она ждала спасения только от чужой помощи.
   Каменецкий епископ Красинский объехал дворы дрезденский, венский,
версальский, проповедуя всюду, что Россия хочет овладеть Польшею, и какая
беда будет от этого всей Европе! Австрия и особенно Франция склонились на
сторону конфедератов.
   Главная квартира конфедерации находилась в Тешене, а генералитет, в
челе которого находился граф Пац, имел пребывание в Эпериеше (Пряшов в
Венгрии). Первый министр Людовика XV герцог Шуазель признал конфедерацию и
отправил к ней на помощь знаменитого впоследствии Дюмурье, который в своих
записках оставил нам описание тогдашнего состояния дел в Польше и у
конфедератов. По словам Дюмурье, Пац был человек, преданный удовольствиям,
очень любезный, но легкомысленный, более смелый, чем храбрый, и более
честолюбивый, чем способный. Зато он хвалит генерального секретаря Богуша,
который управлял всем. Пулавский был храбрый и предприимчивый молодой