ше, то я иду в вашу веру, если же наша лучше, то вы ступайте в нашу  ве-
ру, и будем все как один человек; если же не хотите соединиться с  нами,
то иду на вас со всею моею силою". Владыка Василий, посадник Федор Дани-
лович, тысяцкий Авраам и все новгородцы, подумавши, велели отвечать Маг-
нусу: "Если хочешь узнать, какая вера лучше, наша или ваша, то  пошли  в
Царьград к патриарху, потому что мы приняли от греков православную веру,
а с тобою нам нечего спорить о вере; если же тебе есть  какая-нибудь  от
нас обида, то шлем к тебе на съезд", - и послали к нему Авраама тысяцко-
го с боярами. Но Магнус отвечал послам: "Обиды мне от вас  нет  никакой;
ступайте в мою веру, а не пойдете, так иду на вас со всею  моею  силою";
и, отпустивши послов с этим ответом, осадил Орешек, стал крестить ижорян
в свою веру, а которые не захотели креститься, на тех рать пустил,  всем
попавшимся в его руки русским велел стричь бороды и потом  перекрещивать
их в латинство. Но русские скоро показали, что у них бороды опять отрос-
ли, говорит шведская хроника; новгородцы отправили против неприятеля из-
вестного нам Оницифора Лукича с малою дружиною; но Оницифору  удалось  с
потерею только трех человек из своего войска перебить 500  человек  шве-
дов, других взять в плен и казнить переветников. Между тем посадник  Фе-
дор Данилович с наместниками великокняжескими, со всею  волостью  Новго-
родскою и псковичами двинулся к Ладоге, пославши сказать великому  князю
Симеону: "Приходи, князь, к нам оборонять свою отчину, идет на  нас  ко-
роль шведский, нарушивши крестное целование". Симеон отвечал: "С  радос-
тию иду, но держат меня дела ханские". Спустя несколько  времени  Симеон
выступил в поход, но, дошедши до Ситна, возвратился назад в Москву:  го-
нец привез ему известие, что хан выдал ему Олгердова брата Кориада; тог-
да московские полки повел в Новгород брат  Симеонов  Иоанн.  Этот  князь
пришел в Новгород, но в Ладогу, к новгородскому войску, не отправился, а
между тем королю удалось овладеть Орешком, где он захватил и послов нов-
городских, Авраама тысяцкого с  товарищами.  Удовольствовавшись  взятием
Орешка, Магнус оставил в нем наместников, а  сам  отправился  в  Швецию;
князь Иоанн, услыхав о взятии Орешка, также ушел назад в Москву, и  нов-
городцы с псковичами одни отправились осенью к Орешку и взяли  его.  Но,
идучи к Орешку, новгородцы, по выражению летописца, дали жалованье Пско-
ву, определили: посадникам новгородским во Пскове не сидеть, не  судить:
от владыки судить во Пскове псковичу, из Новгорода псковитян на  суд  не
вызывать ни дворянами, ни подвойскими, ни софьянами, ни изветниками,  ни
биричами - и назвали Псков младшим братом Новугороду. Впрочем, есть  из-
вестие, что псковитяне плохо отблагодарили новгородцев за это жалованье:
они не хотели долго стоять под Орешком, и когда новгородцы просили, чтоб
они ушли по крайней мере ночью, то псковичи не хотели исполнить  и  этой
просьбы, но вышли из стана нарочно в полдень, с громкою  музыкою.  Через
год Магнус приплыл опять к русским берегам, переночевал под Копорьем  и,
узнавши о приближении новгородского войска, ушел назад в море, где ждала
его буря, истребившая много шведской рати в устье реки Наровы; а  новго-
родцы пошли к Выборгу, пожгли окрестности, посад и разбили шведов,  сде-
лавших вылазку из города, наконец, в Дерпте разменяли  пленных  с  обеих
сторон и заключили мир.
   Опасная борьба шла на западных границах; внутри разных княжеств  про-
исходили волнения, усобицы княжеские, заставлявшие народ  выселяться  из
родной стороны; но Московское княжество было спокойно и при Симеоне, как
при отце его; народ не терпел ни от татар, ни от усобиц. Симеон жил мир-
но с братьями, до нас дошел любопытный договор его с ними. Договор начи-
нается так: "Я, князь великий  Симеон  Иоаннович,  всея  Руси  с  своими
братьями младшими, с князем Иваном и князем Андреем, целовали между  со-
бою крест у отцовского гроба. Быть нам заодно до смерти, брата  старшего
иметь и чтить в отцово место; а тебе, господин князь великий, без нас не
доканчивать ни с кем". Все эти выражения с первого разу напоминают  ста-
рину, но в старину князья не иначе называли друг друга как: брат,  отец,
сын, в договоре же Симеона младшие братья,  обещая,  что  будут  держать
старшего в отцово место, не смеют, однако, или не хотят,  или  не  умеют
назвать его: отче! но постоянно называют: "Господин, князь великий!" Лю-
бопытно также, что братья всего больше толкуют о собственности, о  своих
участках, младшие выговаривают, чтоб старший брат не обидел, чего не от-
нял у них; также: "Кто из нас что примыслил или прикупил или кто  вперед
что прикупит или примыслит чужое к своим волостям,  то  все  блюсти,  не
обидеть".
   Если в княжение Симеона Русь не испытала ни кровавых усобиц,  ни  та-
тарских опустошений, зато в 1352 году явилась  страшная  язва  -  черная
смерть; в 1353 году она поразила в Москве митрополита Феогноста,  самого
великого князя, двоих сыновей и брата Андрея. Симеон умер еще очень  мо-
лод, 36 лет; он также оставил завещание, в котором отказал удел  свой  и
все движимое и недвижимое имение жене, по смерти которой все это перехо-
дило к брату Симеонову, великому князю Иоанну. Это обстоятельство  важно
в том отношении, что два удела Московского княжества соединились  теперь
в один, и, таким  образом,  сила  великого  князя  Иоанна  увеличивалась
вдвое. Мы видели, что третий сын Калиты, Андрей, умер в одно время с Си-
меоном, и уже по смерти его родился  у  него  сын  Владимир,  получивший
только один удел отцовский. В завещании Симеона любопытно следующее нас-
тавление братьям, из которого оказывается оседлость бояр вследствие  но-
вого порядка вещей, явление старых  отцовских  бояр,  хранителей  прави-
тельственных преданий, добрых советников,  которых  мы  так  мало  видим
прежде: "По отца нашего благословенью, что  приказал  нам  жить  заодин,
также и я вам приказываю, своей братье, жить заодин; лихих людей не слу-
шайте, которые станут вас ссорить; слушайте отца нашего,  владыки  Алек-
сея, да старых бояр, которые отцу нашему и нам добра  хотели.  Пишу  вам
это слово для того, чтоб не перестала память  родителей  наших  и  наша,
чтоб свеча не угасла".
   У брата Симеонова Иоанна явился соперник в искании великого  княжения
Владимирского - то был Константин Васильевич, князь суздальский. Если мы
предположим, что Константин происходил от Андрея Ярославича, а не  Алек-
сандровича и был, таким образом, дядею сыновьям Калиты, то и тогда он не
имел права на старшинство, ибо взял бы его не по отчине и не по  дедине:
ни отец, ни дед его небыли великими князьями. Константин суздальский ис-
кал великого княжения не по старым правам, во по новым понятиям и  отно-
шениям, по которым всякий князь вмел право в том случае, когда был отва-
жен, богат и силен. Об отваге Константина свидетельствует летопись,  го-
воря, что он княжил честно и грозно, оборонял  отчину  свою  от  сильных
князей и от татар, причем под сильными князьями нельзя разуметь  других,
кроме московских. Если Константин не мог быть богат собственною  казною,
чтоб перекупить ярлык у московского князя, то мог получить денежную  по-