посылаются в распоряжение комиссара Петропавловской крепости.
  - Теперь уже поздно, товарищи! Вот если бы вы пришли часа на два
пораньше, так очень бы пригодились, - весело сказал им Благонравов.

  Разговор по прямому проводу генерала Н. Н. Духонина с начальником
штаба Северного фронта генералом С. Г. Лукирским, 25 октября:
  "Духонин. У аппарата генерал Духонин. Здравствуйте, Сергей
Георгиевич! Главковерх приказал немедленно передать вам лично следующие
две телеграммы, которые доложить главкосеву для немедленных распоряжений.
Я их передаю. Вы у аппарата, кто у аппарата?
  Лукирский. Генерал Лукирский у аппарата, здравия желаю, Николай
Николаевич, я вас слушаю.
  Духонин. Хорошо - первая телеграмма. Все ли вы получили и все ли ясно?
  Лукирский. Все ясно, но вместе с тем докладываю, что два полка первой
Донской дивизии только что прибыли в Ревель, а другие два полка вчера 24
октября утром отправились по железной дороге в распоряжение командарма для
расформирования 51-й пехотной дивизии, отказавшейся исполнять боевые
приказы.
  Духонин. Тогда главкосев, может быть, по оценке обстановки пошлет
другие казачьи части? Это всецело предоставляется ему, если нет
возможности исполнить точно телеграмму в отношении первой Донской.
Обстановка так складывается, что необходима быстрота действий,
быстрота распоряжений.
  Лукирскии. Сейчас мне передали от генерала Левицкого телеграмму с
просьбой доложить главкосеву: "Фактически в данную минуту гарнизон
Петрограда, за исключением небольшого числа частей, на стороне большевиков
или нейтрален. Зимний дворец, по-видимому, окружен, дело принимает
серьезный оборот, поставьте об этом в известность Черемисова. Вероятно,
скоро не смогу с вами говорить. Левицкий".
  Духонин. Все? Будьте добры немедленно доложить. Духонин.
  Лукирский. Распоряжения уже делаются, перевозка по железной дороге
налаживается. Полагаю, что первыми прибудут в Петроград роты самокатного
батальона, которые находятся уже наготове на станции Батецкая.
  Духонин. Хорошо, надо поскорее, пока до свидания, копии ответов
шифрованных телеграмм пришлите мне.
  Лукирский. Слушаю, сейчас все будет исполняться. Лукирский.
  Духонин. Хорошо".

  Было около 8 часов вечера, когда Подвойский с Еремеевым отправились
по всей передовой линии готовить цепи к атаке. Им удалось проехать по
левому флангу до Балтийского экипажа. Как раз в этот момент в казарму
экипажа привели начальника штаба округа князя Багратуни. Его сняли с
автомобиля вмести с помощником военного министра князем Тумановым.
Багратуни пытался не раскрывать своего инкогнито, но Еремеев, знавший его
в лицо, прекратил генеральскую комедию. Узнав, с кем имеют дело, матросы
хотели их тут же расстрелять, но члены ВРК приказали доставить бывших
генералов в Петропавловскую крепость, а сами, получив по телефону известие
о сдаче Зимнего, направились к Дворцовому мосту. Их остановил крик:
  - Поворачивайте назад - обстреляют!
  Усевшись на корточки вокруг костра, грелись продрогшие на ветру
солдаты, а в нескольких десятках метров стояла застава юнкеров, и от нее
тянулись по набережной цепи с пулеметами.
  Ничего не понимая, члены ВРК решили ехать в Петропавловскую
крепость, выяснить у Благонравова, почему он решил, что Зимний сдался.
После переезда через мост их остановили василеостровские красногвардейцы и
солдаты. Когда члены ВРК назвались, то услышали:
  - Черт бы вас побрал, ездите тут на автомобилях, а мы без дела
замерзаем! Вместо катаний лучше дайте нам команду перестрелять эту сволочь!
  - Стрелять теперь не придется, товарищи, незачем, враг побежден,
через несколько часов все будет кончено. Временное правительство
сдалось, вся власть в руках Петроградского Совета.
  Солдаты облегченно вздохнули:
  - Ну слава богу.
  На Троицком мосту они встретились с автомобилем Благонравова, который
ехал в Зимний дворец. Он заверил, что правительство и юнкера сдались. Так
велико было желание "ужасных большевиков" обойтись без кровопролития, что
они снова наперекор всему поверили в истинность этого сообщения. Да и сам
Благонравов только поэтому оказался в плену заблуждения вопреки фактам. Он
пересел в автомобиль членов ВРК, и они все вместе снова поехали во дворец.
  Остановившему их караулу рассказали о взятии Зимнего. Это неожиданное
для них, лежащих в цепи перед самым дворцом, известие солдаты встретили с
большим недоверием:
  - Какой там сдались: недавно оттуда по нас здорово жарили. Опасно
туда ехать.
  Но члены ВРК и Благонравов остались при своем мнении. Автомобиль
тронулся. Вслед понеслись предостерегающие крики. Шофер замедлил ход.
Кругом тишина. Медленно наплывала арка Эрмитажа, и в тот же миг из дворца
началась отчаянная пальба.
  Шофер не растерялся и, мгновенно остановив автомобиль, дал задний
ход. Подвойский н Благонравов бросились на дно машины, а Еремеев, сидевший
вместе с шофером, выпрыгнул на мостовую и растянулся на ней по всем
правилам военного устава. Через несколько невыносимо долгих секунд
автомобиль пролетел мостик через Зимнюю Канавку и оказался в безопасности.
  Павловцы, встревоженные выстрелами, подумали, что против них перешли
в наступление и открыли беглый огонь. Положение было отчаянное - они опять
попали под обстрел, теперь уже своих.
  В конце концов все кончилось благополучно. Еремеев догнал их,
Подвойский приказал Благонравову ехать в Петропавловку и открыть по
Зимнему орудийный огонь, дав предварительно, как было условлено, три
холостых выстрела - сигнал начала штурма.
  Недоразумение со "сдачей" тоже разъяснилось: сдались не Зимний и
Временное правительство, а часть юнкеров и "ударницы" женского батальона
- "последняя надежда Керенского".
  Приехав в крепость, Благонравов распорядился подготовиться к
открытию огня. А пока матросы разбирались с орудиями и подносили снаряды,
приказал обстреливать Зимний из пулеметов.
  В 5 часов вечера над Невой прогремело могучее "ура". Прибывших из
Кронштадта на боевых кораблях матросов приветствовали экипажи "Авроры" и
миноносцев, пришедших из Гельсингфорса.
  - Жалко, что мы забыли оркестр, - сказал какой-то матрос.