охраняется школами прапорщиков, ими же занят и Зимний дворец, сейчас меня
спешно зовут, пригласите кого-нибудь другого к аппарату.
  Черемисов. Кто может мне доложить дальнейшее положение дел, кто
заместил полковника Полковникова и кто вообще распоряжается в Петрограде,
само правительство или вы?
  - Там ли?
  (Здесь генерал вышел и сказал, что сейчас подойдет полковник
Пораделов).
  Пораделов. Настоящее положение наше - безусловный проигрыш.
Полковникова заместил генерал Багратуни, но над ним имеются с особыми
полномочиями генерал-губернотор Кишкин и его помощники Рутенберг и
Пальчинский, такая постановка власти вызвала отозвание комиссаров
округа и уход в резерв некоторых чинов штаба. Эксцессов нет, за
исключением мелких. Что касается правительства, то известно, что были
арестованы Гвоздев и Прокопович, что делается сейчас - сказать невозможно,
ибо установить связь очень трудно.
  Черемисов. Свободен ли штаб округа и может ли Багратуни сноситься с
Керенским?
  Пораделов. Штаб округа свободен, но где в данный момент Керенский,
нам неизвестно, хотя и справлялись о нем.
  Черемисов. Что же делает генерал-губернатор? Если он назначен
правительством, то, следовательно, правительство может осуществлять свою
власть?
  Пораделов. В назначении есть нечто непонятное, и имеются даже данные
предполагать, что оно состоялось помимо Керенского.
  Черемисов. Можете ли вы переговорить по телефону с Левицким и узнать,
что он сам делает и что у них вообще делается? Живет он в Зимнем дворце?
  Пораделов. Попробую позвонить, хотя Зимний дворец почти весь выключен
из коммутатора.
  Черемисов. Я буду ждать.
  Пораделов. Слушаюсь. Сейчас переговорю и вам доложу...
  - Сейчас найдем, штаб занят войсками Военно-Революционной18.
Прекращаю работу, ухожу, ухожу, передайте это главкосеву, покидаем штаб
сейчас все".

  Протокол допроса подполковника Пораделова Николая Николаевича,
задержанного в 7 час. 40 мин. вечера 25 октября.
  Протокол составлен 27 октября в 7 час. 30 мин. вечера.
  Подполковние показал следующее:
  - Я был задержан при следующих обстоятельствах. 25 октября около 7
часов прибыли самокатчики в штаб округа и предъявили ультиматум генералу
Багратуни, Кишкину, Пальчинскому и Гутенбергу; содержание ультиматума я не
знаю, так как я уже подал к трем часам рапорт об отставке в ответ на
отставку Полковникова и назначение Кишкина особоуполномоченным по
подавлению беспорядков в Петрограде и в связи с уходом из штаба округа
комиссаров ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. По получении
ультиматума Кишкин, Гутенберг, Пальчинский и Багратуни перешли в Зимний
дворец, откуда обещали позвонить по телефону и дать ответ на ультиматум
самокатчиков, содержанием которого, вероятно, было требование
самокатчиков о сдаче штаба и Зимнего дворца. В назначенный самокатчиками
срок, на который согласились Кишкин, Пальчинский, Гутенберг и Багратуни,
ответа от упомянутых не поступило. Тогда я позвонил Гутенбергу, чтобы
получить ответ, но ответа не получил. В это время в штаб уже вошел караул
Павловского полка. Мною было приказано никаких мер по обороне не
принимать. Я указал павловцам на необходимость несения караула в штабе и
на важность постов.
  Я сам, сделав указание по охране штаба, остался ждать своей участи.
Юнкерам я приказал снять пулеметы. Личное мое оружие я сдал комиссару
Преображенского полка, подпоручику. В это время раздались выстрелы, судя
по звукам, со стороны Гороховой улицы; первым выстрелом было разбито
стекло в штабе. Вероятно, выстрелы были провокационные.
  Пришел член Военно-Революционного Комитета, фамилию которого я не
помню. Этот член Революционного Комитета, которому я предложил нас всех
арестовать, вызвал команду Преображенского полка, которая нас доставила в
Петропавловскую крепость".

  Ответа на ультиматум все не было. Войска волновались, не слыша
сигнала, и требовали, чтобы их немедленно вели на штурм.
  В Зимний была послана делегация во главе с Чудновским с последним
предложением сдаться.
  В штабах восстания считали минуты, а парламентеров все не было. Цепи,
окружившие дворец, недоумевали: в чем задержка? Ругались:
  - И большевики начали дипломатию разводить.
  Руководители революции хотели избежать лишней крови.
  В это время с "Авроры" сообщили, что парламентеры задержаны в Зимнем.
Открывать огонь, пока заложниками у врага находятся боевые
товарищи?
  Чудновский прибыл неожиданно, в разгар перестрелки и без всякого
ответа. Оказалось, что Временное Правительство пренебрегло его званием
парламентера.
   
Рассказ Чудновского:
  - Караульный начальник, прапорщик, к которому меня доставил юнкер,
потребовал, чтобы мы отправились с ним во дворец, заявив, впрочем, что
моей безопасности ничто не угрожает. Положение было не из приятных, но
делать было нечего, и я вынужден был пойти за нашим проводником.
  В коридорах дворца его поведение изменилось, он обрушился на юнкера с
бранью и упреками за то, что он осмелился дать мне слово и гарантировать
мою безопасность. В конце концов я вместе с юнкером Киселевым оказался у
коменданта юнкеров под стражей. Потом с руганью меня увели представить
"генерал-губернатору" Пальчинскому.
  Мне пришлось прождать минут двадцать, пока тот освободился. Он стоял
на темном дворе среди толпы юнкеров и повторял им то, что за десять минут
до этого говорил защитникам Зимнего во 2-м и 3-м этажах. Он уверял
юнкеров, что на стороне большевиков ничтожная кучка солдат в различных
частях войск, что ни одна из них целиком не восстала против Временного
Правительства и что они, юнкера, обязаны исполнять свой долг до конца.
На его вопрос: "Исполните ли вы этот долг?" - лишь отдельные голоса
ответили: "Исполним". Тут же посыпались недоуменные и возмущенные вопросы
о причинах малочисленности гарнизона дворца: