подполковник Пораделов сказал: "Где Подгурский (заведующий авточастью
округа)? Я его не узнаю, до того он бездеятелен". Тут же Полковников
сказал, что, быть может, удастся достать машину в английском посольстве
или в каком-нибудь другом. Заняться этим было приказано адъютанту
генерал-квартирмейстера прапорщику Соболеву и мне. Мы вышли на улицу и
решили, что вместо того, чтобы ехать на Французскую набережную, где
находится английское посольство, проще всего пойти по Морской в
итальянское посольство.
  Посол сказал, что машины у него нет. Тогда я позвонил из посольства
присяжному поверенному Эристову и просил разрешения к нему заехать. Я
знал, что у него есть автомобиль и что он живет тут же, рядом, на Морской.
По дороге к Сидамону Эристову (Морская, 61) у американской миссии мы
увидели машину. Соболев остался у нее и стал расспрашивать шофера, а я
пошел к Эристову, который сказал, что машину даст, если таковая имеется у
него в управлении, на Сергиевской. Та же, на которой он ездит, слишком
слаба. С этим решением мы с Сидамоном Эристовым выехали из его дома. У
подъезда американской миссии я просил разрешения остановиться, вошел в
подъезд и спросил, здесь ли прапорщик Соболев, и, получив от прислуги
утвердительный ответ, я зашел на квартиру и, пройдя в гостиную, увидел
Соболева, разговаривающего с поручиком в русской форме, который оказался
бароном Рамзай, состоящим при посольстве, и атташе американского
посольства - американцем, фамилию которого не помню. Я услышал только
конец их разговора, из которого я понял, что американец соглашается дать
автомобиль, но просит свезти его к главнокомандующему. Мы вышли все
вместе, Соболева я познакомил с ожидавшим нас Сидамоном Эристовым, и он
поехал с Соболевым доставать вторую машину, а я с бароном Рамзай и с
американцем на его автомобиле "Рено" поехал в штаб округа. По приезде в
штаб я доложил полковнику Полковникову о прибывших, и он, переговорив с
Рамзай и американцем, спросил их, не желают ли они что-нибудь сказать
Керенскому лично. Американец изъявил свое желание, и вместе с
Полковниковым они пошли вниз. Что и с кем они говорили - я не знаю.
  На машине "Рено" был американский флаг, который посредине пути
отвязался, и я его спрятал. Шофером был финляндец. Где была получена
вторая машина, та именно, на которой уехал Керенский, я не знаю.
Прапорщика Соболева я больше в штабе до своего отъезда не видел.
Автомобиль "Рено" остался на виду у всех у главного подъезда штаба. Я
ожидал с шофером у машины. Через полчаса ко мне подошел какой-то офицер в
морской форме (как потом оказалось, один из адъютантов Керенского) и
сказал: "Поезжайте вслед за той машиной, которая сейчас выедет из ворот".
Ко мне в карету сел другой офицер (позже я узнал, что это прапорщик Брезе
- адъютант Козьмина 21. Я увидел, как морской офицер побежал к воротам
штаба, находящимся за углом, и вскоре оттуда выехал открытый автомобиль
фирмы "Пирс Арроу". Я велел шоферу ехать вслед за ним, но ввиду того что
ни я, ни шофер не знали, куда именно ехать, мы стали крутиться по площади
на виду у всей толпы, и только через минуту я понял, что очевидно, от меня
требуют, чтобы я ехал вперед. Сделать я этого не мог, не зная
направления, и, видимо, на первом автомобиле это поняли и двинулись к
арке. Миновав арку, нам знаками приказали ехать вперед, указав "прямо". Мы
исполнили приказание. Миновав Мариинский дворец, я спросил Брезе - куда
же ехать, он ответил:
  "К Царскому, по Царскосельскому шоссе". Я ответил, что не знаю, как
туда выехать. На Вознесенском у какого-то магазина я приказал остановить
машину и пропустить вперед первую машину. Остановилась и она. Оттуда
прапорщику Брезе сказали ехать по Забалканскому. Они хотели, видимо, чтобы
я ехал впереди, но я упорно не хотел этого, не зная маршрута. На
Вознесенском, по переезде через Екатерининский канал, передний автомобиль
круто завернул в какой-то переулок, видимо не желая сталкиваться с толпой,
шедшей ему навстречу. Первый автомобиль шел страшно быстро, и бывали даже
в городе моменты, когда моя машина отставала от первой на четверть версты.
Я видел, что в первом автомобиле сидели Керенский и Козьмин, а с ними еще
два офицера: один - моряк, подходивший ко мне, другой - какой-то поручик.
После я узнал, что первого звать Кованько, а второго - Виннер и что они
оба адъютанты Керенского. Мы миновали Забалканский и выехали на шоссе,
ведущее через Пулково в Гатчину. Я не задумывался над целью поездки
Керенского прежде всего потому, что получил категорическое приказание от
главнокомандующего с соответствующим объяснением цели поездки.
Правдивость этой цели для меня имела основания в том обстоятельстве, что
еще часа за два до этого генерал-квартирмейстер Пораделов говорил об
автомобилях на Тосно для встречи войск, причем на них должны были ехать
комиссар Малевский и представители крестьянских депутатов. Достать этих
автомобилей мне не удалось, пока я не получил приказания искать их на
стороне. Если мне и приходило в голову, что Керенский хочет бежать, то я
не допускал серьезности этой мысли, не зная трудности положения штаба и
слыша, что будто бы громадные массы войск, верные правительству, движутся
к Петрограду и эшелоны уже находятся в часе езды от столицы. Вместе с тем
для меня как офицера ни штаб, ни верховный не сложили своей власти и никем
не были еще в то время низложены.
  Около 12 с половиной дня мы приехали в Гатчину и, следуя за
автомобилем Керенского, поехали прямо во дворец. В воротах дворца я
впервые познакомился с Керенским как с представителем Временного
правительства. Раньше, принадлежа к сословию присяжных поверенных, я его
знал, конечно, однако за все время его пребывания в правительстве ни разу
не видел его и с ним не разговаривал. Во время пребывания моего в сословии
у меня были с Керенским скорее холодные отношения; они были вызваны одним
принципиальным дисциплинарным делом, разбиравшемся под его
председательством в комиссии помощников присяжных поверенных. Керенский
держал себя во время разбора дела исключительно неприступно и не
по-товарищески, все время показывая, насколько он стоит выше
окружающих.
  Приехав во дворец, Керенский с сопровождавшими его прошел к
коменданту города, я же поднялся на третий этаж к своим хорошим знакомым.
Приблизительно через 15-20 минут я спустился вниз и встретил Керенского
выходящим. Он подошел ко мне и сказал:
  "Вы остаетесь здесь. Нагрузитесь бензином, шинами и всем, чем нужно,
а потом приезжайте в Лугу к коменданту. В Гатчине не задерживайтесь. Через
час самое позднее выезжайте". Я спросил: "А где же войска, которые мы
должны встречать?" Он ответил: "Они не успели, мы едем им навстречу".
  Я остался в Гатчине (и хотя знал, что у меня нет освещения22, не
особенно беспокоился, думая, что ночь не такая уж темная). Я попытался
достать бензин и шины, но этого не удалось, и в поисках я потерял целый