ломилась, потом провалилась та сцена, на которой он  готовился  действо-
вать: грянула Французская революция.
   Те бесчисленные биографы и историки Наполеона, которые склонны  наде-
лять своего героя сверхъестественными качествами мудрости,  пророческого
дара, вдохновенного следования своей звезде, хотят уловить  в  20-летнем
артиллерийском поручике оксоннского гарнизона предчувствие того, чем для
него лично будет разразившаяся в 1789 г. революция.
   На самом деле все обстояло гораздо проще  и  естественнее:  по  соци-
альному своему положению Наполеон мог только выиграть от победы  буржуа-
зии над феодально-абсолютистским строем. В Корсике дворяне  (а  особенно
мелкопоместные) никогда не пользовались даже и в генуэзские времена теми
правами и преимуществами, какими так дорожили  дворяне  французские;  на
большую и быструю карьеру по военной службе мелкопоместный провинциал  с
далекого, недавно французами завоеванного дикого итальянского острова ни
в коем случае рассчитывать не мог. Если чем и могла пленить его  револю-
ция 1789 г., так это именно тем, что только  теперь  личные  способности
могли содействовать восхождению человека по социальной лестнице. Для на-
чала артиллерийскому поручику Бонапарту ничего больше не требовалось.
   Практические заботы охватили его. Как для  него  выгоднее  всего  ис-
пользовать революцию? И где сделать это лучше? Ответов было два:  1)  на
Корсике, 2) во Франции. Преувеличивать размеры и температуру его  корси-
канского патриотизма в тот момент ни в коем случае не  следует.  Поручик
Бонапарт в 1789 г. не напоминал уже того 10-летнего злого волчонка,  ко-
торый так больно дрался во дворе Бриеннской военной школы, когда товари-
щи передразнивали его корсиканский акцент. Теперь  он  знал,  что  такое
Франция и что такое Корсика, мог сравнивать масштабы и понимал, конечно,
всю несоизмеримость этих масштабов. Но дело в том, что даже и в 1789  г.
он не мог надеяться на то место во Франции, которое именно теперь, когда
разразилась революция, он мог, при счастливых обстоятельствах, занять на
Корсике. Спустя два с половиной месяца после  штурма  Бастилии  Наполеон
отпросился в отпуск и уехал на Корсику.
   Между многими другими литературными набросками  Наполеон  как  раз  в
1789 г. закончил очерк истории Корсики, который он в  рукописи  дал  для
отзыва Рэйналю, и очень был обрадован лестным отзывом этого тогда  попу-
лярного писателя. Самая тема показывает живейший его интерес  к  родному
острову еще  до  появления  возможности  начать  там  политическую  дея-
тельность. Прибыв домой, к матери, он немедленно объявил себя  сторонни-
ком возвратившегося из долгого изгнания Паоли, но тот отнесся к молодому
лейтенанту весьма холодно, а очень скоро обнаружилось, что им и вовсе не
по пути. Паоли норовил совершенно  освободить  Корсику  от  французского
владычества, а Бонапарт учитывал, что  французская  революция  открывает
новые пути для развития Корсики, а может быть,- и это главное - для  его
собственной карьеры.
   Пробыв на Корсике несколько месяцев и не добившись никаких  результа-
тов, он снова уезжает в полк и увозит с собой младшего  брата  Людовика,
чтобы несколько уменьшить расходы по дому для матери. Братья  поселились
в Валансе, куда снова перевели полк. Лейтенант Бонапарт должен  был  те-
перь жить вдвоем с братом и давать ему воспитание на свое очень  скудное
жалованье. Иногда приходилось обедать одним куском хлеба. Наполеон  про-
должал усиленно работать по службе и читать запоем разнообразнейшую  ли-
тературу, усердно налегая на военную историю.
   В сентябре 1791 г. он снова попал на Корсику, куда ему удалось  полу-
чить перевод по службе. На этот раз он окончательно разошелся  с  Паоли,
потому что тот уже прямо вел дело к отторжению острова от Франции,  чего
Наполеон ни в коем случае не хотел. Когда в апреле 1791  г.  разгорелась
борьба между контрреволюционным духовенством, всецело поддерживавшим се-
паратиста Паоли, и представителями революционных  властей,  то  Бонапарт
даже стрелял в мятежную толпу, напавшую на предводительствуемый  им  от-
ряд. В конце концов он стал подозрителен к властям, так как  сделал  по-
пытку завладеть крепостью (без распоряжения сверху). Он уехал  во  Фран-
цию, где ему необходимо было немедленно явиться в Париж, в  военное  ми-
нистерство, чтобы оправдаться в своем несколько  сомнительном  поведении
на Корсике. Приехал он в столицу в конце мая 1792 г. и был личным свиде-
телем бурных революционных событий этого лета.
   У нас есть точные данные, чтобы судить, как 23-летний офицер  отнесся
к двум центральным событиям этих месяцев: к вторжению народной  массы  в
Тюильрийский дворец - 20 июня - и к свержению монархии - 10 августа 1792
г. Будучи не участником, а лишь посторонним, случайным свидетелем и имея
возможность высказаться оба раза в интимном  кругу,  он  мог  совершенно
свободно дать простор истинным своим чувствам, всем своим инстинктам.  И
его высказывания не оставляют никаких сомнений в смысле их полнейшей яс-
ности и недвусмысленности:  "Пойдем  за  этими  канальями",-  сказал  он
Бурьену, с которым был на улице, видя толпу, шедшую к королевскому двор-
цу 20 июня. Когда перепуганный этой грозной  демонстрацией  Людовик  XVI
поклонился толпе из окна, к которому подошел в красной фригийской  шапке
(одной из эмблем революции), Наполеон сказал с презрением: "Какой  трус!
Как можно было впустить этих каналий! Надо было смести  пушками  500-600
человек,остальные разбежались бы!" Я смягчаю эпитет, примененный Наполе-
оном к Людовику XVI, так как передать его в точности в печати нет ни ма-
лейшей возможности. 10 августа (в день штурма Тюильри и низвержения  Лю-
довика XVI) он снова на улице и снова повторяет этот эпитет по отношению
к королю, а революционных повстанцев обзывает "самой гнусной чернью".
   Конечно, он не мог, стоя в толпе и глядя на штурм Тюильри 10  августа
1792 г., знать, что французский трон, с которого в этот  момент  сгоняют
Людовика XVI, тем самым очищается именно для него, Бонапарта, так же как
стоявшие вокруг него массы, восторженными криками приветствовавшие  рож-
дение республики, не могли подозревать, что этот незаметный,  затерянный
в толпе, худой, маленький молодой офицер в  поношенном  сюртуке  задушит
эту республику и станет самодержавным императором. Но интересно отметить
этот инстинкт, заставлявший Наполеона уже тогда думать о картечи  как  о
наиболее подходящем способе отвечать на народные восстания.
   Он побывал еще раз на Корсике. Но приехал он туда как раз в  тот  мо-
мент, когда Паоли окончательно решил отделить Корсику от Франции и  пре-
дался англичанам. Наполеону удалось незадолго до захвата острова  англи-
чанами, после долгих приключений и опасностей, бежать с Корсики и увезти
с собой мать и всю семью. Это было в июне 1793 г. Едва они скрылись, как
дом их был разграблен сепаратистами - приверженцами Паоли.
   Начались годы тяжелой нужды. Большая семья была  совсем  разорена,  и
молодому капитану (Наполеон получил незадолго до того этот чин) приходи-
лось содержать мать и семерых братьев и сестер. Он  их  устроил  кое-как