не слыхивали. На него стали смотреть как на человека очень большой  рас-
порядительности, быстрой сметливости, твердой решимости. Политики,  зав-
ладевшие властью с первых же времен Директории (т. е.  с  того  же  ван-
демьера 1795 г.), а во главе их Баррас, сделавшийся  сразу  самым  влия-
тельным из пяти директоров, благосклонно взирали на  молодого  генерала.
Они полагали тогда, что на него и впредь можно положиться в том  случае,
если понадобится пустить в ход военную силу против тех или иных народных
волнений.
   Но сам Бонапарт  мечтают  о  другом.  Его  тянуло  на  театр  военных
действий, он мечтал уже о самостоятельном командовании  одной  из  армий
Французской республики. Хорошее отношение к нему директора Барраса,  ка-
залось, делало эти мечтания вовсе не такими несбыточными, какими они бы-
ли до вандемьера, когда отставной 26-летний генерал  бродил  по  Парижу,
ища заработка. Круто, в один день, изменялось все. Он  стал  командующим
парижским гарнизоном, любимцем могущественного директора республики Бар-
раса, кандидатом на самостоятельный пост о действующей армии.
   Вскоре после своего внезапного возвышения молодой генерал  встретился
впервые с вдовой казненного при терроре генерала, графа Богарне, и  влю-
бился в нее. Жoзефина Богарне была на шесть лет старше его, у нее было в
жизни немало романтических приключений, и никаких особенно пылких чувств
к познакомившемуся с ней Бонапарту она не питала. С ее стороны  действо-
вал, по-видимому, больше материальный расчет: после 13 вандемьера  Бона-
парт был очень на виду и уже занимал важный пост.  С  его  стороны  была
внезапно налетевшая и захватившая его страсть. Он потребовал  немедленно
же свадьбы и женился . Жозефина некогда была близка с Баррасом,  и  этот
брак еще шире открыл Бонапарту двери могущественных лиц республики.
   Среди почти 200 тысяч названий работ, посвященных Наполеону  и  заре-
гистрированных известным библиографом Кирхейзеном и другими специалиста-
ми, нашла себе место и обильная литература, посвященная отношениям Напо-
леона к Жозефине и к женщинам вообще. Чтобы уже покончить с этим  вопро-
сом и больше к нему не возвращаться, скажу, что ни Жозефина,  ни  вторая
его жена, Мария-Луиза Австрийская, ни г-жа Ремюза, ни актриса м-ль Жорж,
ни графиня Валевская и никто вообще из женщин, с которыми на своем  веку
интимно сближался Наполеон, никогда сколько-нибудь заметного влияния  на
него не только не имели, но и не домогались,  понимая  эту  неукротимую,
деспотическую, раздражительную и подозрительную натуру.  Он  терпеть  не
мог знаменитую г-жу Сталь еще до того, как разгневался на нее за оппози-
ционное политическое умонастроение, и возненавидел он ее именно  за  из-
лишний, по его мнению, для женщины политический интерес, за ее претензии
на эрудицию и глубокомыслие. Беспрекословное  повиновение  и  подчинение
его воле - вот ТО необходимейшее качество, без которого женщина для него
не существовала. Да и не хватало ему времени  в  его  заполненной  жизни
много думать о чувствах и длительно предаваться сердечным порывам.
   Так вышло и теперь: 9 марта 1796 г. состоялась свадьба, а уже  спустя
два дня, 11 марта, Бонапарт простился с женой и уехал на войну.
   В истории Европы начиналась новая глава - долгая и кровавая.

   Глава II ИТАЛЬЯНСКАЯ КАМПАНИЯ 1796-1797 гг.
   С того самого времени, как Бонапарт разгромил монархический мятеж  13
вандемьера и вошел в фавор к Баррасу и другим сановникам, он не переста-
вал убеждать их в необходимости предупредить действия вновь  собравшейся
против Франции коалиции держав -  повести  наступательную  войну  против
австрийцев и их итальянских союзников и вторгнуться для этого в северную
Италию. Собственно, эта коалиция была не новая, а старая, та самая,  ко-
торая образовалась еще в 1792 г. и от которой в 1795 г. отпала  Пруссия,
заключившая сепаратный (Базельский) мир с Францией. В  коалиции  остава-
лись Австрия, Англия, Россия, королевство Сардинское, Королевство  обеих
Сицилии и несколько германских государств (Вюртемберг, Бавария, Баден  и
др.). Директория, как и вся враждебная ей Европа, считала,  что  главным
театром предстоящей весенней и летней кампании 1796 г.  будет,  конечно,
западная и юго-западная Германия, через которую французы будут  пытаться
вторгнуться в коренные австрийские владения. Для этого похода Директория
готовила самые лучшие свои войска и самых выдающихся своих стратегов  во
главе с генералом Моро. Для этой армии не щадились средства, ее обоз был
прекрасно организован, французское правительство больше всего  рассчиты-
вало именно на нее.
   Что касается настойчивых уговариваний генерала Бонапарта относительно
вторжения из южной Франции в граничащую с ней северную Италию, то Дирек-
тория не очень увлекалась этим планом.  Правда,  приходилось  учитывать,
что это вторжение могло быть полезным  как  диверсия,  которая  заставит
венский двор раздробить свои силы, отвлечь свое  внимание  от  главного,
германского, театра предстоящей войны. Решено было пустить  в  ход  нес-
колько десятков  тысяч  солдат,  стоявших  на  юге,  чтобы  побеспокоить
австрийцев и их союзника, короля Сардинского. Когда возник вопрос,  кого
назначить главнокомандующим на этом второстепенном участке фронта войны,
Карно (а не Баррас, как долго утверждали)  назвал  Бонапарта.  Остальные
директора согласились без труда, потому что никто из более важных и  из-
вестных генералов этого назначения очень и не домогался. Назначение  Бо-
напарта главнокомандующим  этой  предназначенной  действовать  в  Италии
("итальянской") армии состоялось 23 февраля 1796 г., а уже II марта  но-
вый главнокомандующий выехал к месту своего назначения.
   Эта первая война, которую вел Наполеон, окружена была  всегда  в  его
истории особым ореолом. Его имя пронеслось по Европе  впервые  именно  в
этом (1796) году и с тех пор уже не сходило с авансцены мировой истории:
"Далеко шагает, пора унять молодца!" - эти слова старика  Суворова  были
сказаны именно в разгаре итальянской кампании Бонапарта. Суворов один из
первых указал на поднимающуюся грозовую тучу, которой суждено  было  так
долго греметь над Европой и поражать ее молниями.
   Прибыв к своей армии и произведя ей смотр, Бонапарт мог  сразу  дога-
даться, почему наиболее влиятельные генералы Французской  республики  не
очень добивались этого поста. Армия была в таком состоянии, что походила
скорее на скопище оборванцев. До такого разгула  хищничества  и  казнок-
радства всякого рода, как в последние годы термидорианского  Конвента  и
при Директории, французское интендантское ведомство еще никогда не дохо-
дило. На эту армию, правда, не очень много и отпускалось Парижем,  но  и
то, что отпускалось, быстро и бесцеремонно  разворовывалось.  43  тысячи
человек жили на квартирах в Ницце и около Ниццы, питаясь неизвестно чем,
одеваясь неизвестно во что. Не успел Бонапарт приехать, как ему донесли,
что один батальон накануне отказался исполнить приказ о переходе в  дру-
гой указанный ему район, потому что ни у кого не было  сапог.  Развал  в