услышание).
   Едва приехав в Париж, Бонапарт принялся  проводить  через  Директорию
проект новой большой войны: в качестве генерала,  назначенного  действо-
вать против Англии, он решил, что есть место, откуда можно грозить  анг-
личанам более успешно, чем на Ла-Манше, где их флот сильнее  французско-
го. Он предложил завоевать Египет и создать на Востоке подступы и  плац-
дармы для дальнейшей угрозы английскому владычеству в Индии.
   Не сошел ли он с ума? - спрашивали себя в Европе  многие,  когда  уже
летом 1798 г. узнали о совершившемся, потому что строжайшая тайна  окру-
жала до той поры новый план Бонапарта и обсуждение  этого  плана  весной
1798 г. в заседаниях Директории.
   Но то, что казалось издали обывательскому уму фантастической  авантю-
рой, на самом деле тесно связывалось с определенными и стародавними уст-
ремлениями не только революционной,  но  и  дореволюционной  французской
буржуазии. План Бонапарта оказался приемлемым.

   Глава III ЗАВОЕВАНИЕ ЕГИПТА И ПОХОД В СИРИЮ 1798-1799 гг.
   В исторической карьере Наполеона египетский поход  -  вторая  большая
война, которую он вел,играет особую роль, и в истории французских  коло-
ниальных завоеваний эта попытка тоже занимает совсем исключительное мес-
то.
   Буржуазия Марселя и всего юга Франции с давних пор вела обширнейшие и
крайне выгодные для французской торговли и  промышленности  сношения  со
странами Леванта, другими словами, с берегами Балканского полуострова, с
Сирией, с Египтом, с островами восточной части Средиземного моря, с  Ар-
хипелагом. И тоже с давних пор постоянным стремлением этих  слоев  фран-
цузской буржуазии было упрочение политического положения Франции в  этих
прибыльных, но довольно беспорядочно управляемых  местах,  где  торговля
постоянно нуждается в охране и престиже силы, которую купец может в слу-
чае нужды призвать к себе на помощь. К концу XVIII в. умножились соблаз-
нительные описания природных богатств Сирии и Египта, где хорошо бы  за-
вести колонии и фактории. Французская дипломатия с давних пор  пригляды-
валась к этим так,  казалось,  слабо  оберегаемым  Турцией  левантийским
странам, которые числились владениями константинопольского султана, зем-
лями Оттоманской Порты, как называлось тогда турецкое  правительство.  С
давних пор также французские правящие сферы смотрели на Египет,  омывае-
мый и Средиземным и Красным морями, как на такой пункт, откуда можно уг-
рожать торговым и политическим конкурентам в Индии и Индонезии. Еще зна-
менитый философ Лейбниц подавал в свое время Людовику XIV доклад, в  ко-
тором советовал французскому королю завоевать Египет, чтобы этим  подор-
вать положение голландцев на всем Востоке. Теперь, в конце XVIII в.,  не
голландцы, а англичане были главным врагом, и после всего сказанного яс-
но, что руководители французской политики вовсе не смотрели на  Бонапар-
та, как на сумасшедшего, когда он предложил им нападение  на  Египет,  и
вовсе не удивились, когда  холодный,  осторожный,  скептический  министр
иностранных дел Талейран стал самым решительным образом этот  план  под-
держивать.
   Еще едва только овладев Венецией, Бонапарт приказал одному из  подчи-
ненных генералов захватить Ионические острова и  тогда  уже  говорил  об
этом захвате как об одной из деталей в деле  овладения  Египтом.  У  нас
есть и еще неопровержимые данные, показывающие, что в течение всей своей
первой итальянской кампании он не переставал возвращаться мыслью к Егип-
ту. Еще в августе 1797 г. он писал из своего лагеря в  Париж:  "Недалеко
уже то время, когда мы почувствуем, что для того,  чтобы  в  самом  деле
разгромить Англию, нам нужно овладеть Египтом". В течение всей итальянс-
кой войны в свободные минуты он, как всегда, много и с жадностью  читал,
и мы знаем, что он выписал и прочел книгу Вольнэя о Египте  и  еще  нес-
колько работ на ту же тему. Захватив Ионические острова, он так ими  до-
рожил, что, как он писал Директории, если бы пришлось выбирать, то лучше
отказаться от только что завоеванной Италии, чем от Ионических островов.
И одновременно, еще не заключив окончательно мира с австрийцами, он нас-
тойчиво советовал овладеть островом Мальтой. Все эти островные  базы  на
Средиземном море были ему нужны для организации  будущего  нападения  на
Египет.
   Теперь, после Кампо-Формио, когда с Австрией - временно,  по  крайней
мере - было покончено и Англия оставалась главным врагом,  Бонапарт  все
свои усилия направил на то, чтобы убедить Директорию дать ему флот и ар-
мию для завоевания Египта. Его всегда манил Восток, и  в  эту  пору  его
жизни его воображение было больше занято  Александром  Македонским,  чем
Цезарем или Карлом Великим или кем-либо из других  исторических  героев.
Несколько позже, уже странствуя по египетским пустыням, он полушутя, по-
лусерьезно высказывал спутникам сожаление, что слишком поздно родился  и
уже никак не может, подобно Александру Македонскому,  тоже  завоевавшему
Египет, провозгласить себя тут же богом или божьим сыном. И  совсем  уже
серьезно он говорил потом, что Европа мала и что настоящие великие  дела
совершать можно лучше всего на Востоке.
   Эти его внутренние влечения как нельзя больше  соответствовали  тому,
что требовалось в тот момент с точки зрения его дальнейшей  политической
карьеры. В самом деле: с той самой бессонной ночи в Италии, когда он ре-
шил, что не всегда же ему побеждать только для Директории, им  был  взят
курс на овладение верховной властью. "Я уже не умею повиноваться",- отк-
рыто заявлял он в своем штабе, когда  им  велись  переговоры  о  мире  с
австрийцами, а из Парижа приходили раздражавшие его директивы. Но сверг-
нуть Директорию сейчас, т. е. в зиму с 1797 на 1798 г. или  весной  1798
г., еще было нельзя. Плод еще не созрел, а Наполеон в эту пору если  уже
потерял способность повиноваться, то еще  пока  не  утратил  способности
терпеливо ждать момента. Директория еще недостаточно себя скомпрометиро-
вала, а он, Бонапарт, еще недостаточно стал любимцем и кумиром всей  ар-
мии, хотя на те дивизии, которыми он командовал в Италии, он уже  вполне
мог положиться. Как же лучше можно использовать то  время,  которое  еще
нужно переждать, если не употребив его на  новое  завоевание,  на  новые
блестящие подвиги в стране фараонов, стране пирамид, идя по следам Алек-
сандра Македонского, создавая  угрозу  индийским  владениям  ненавистной
Англии?
   В высшей степени ценной была для него в этом деле поддержка  Талейра-
на. Вряд ли вообще можно говорить об "убеждениях" Талейрана. Но  возмож-
ность создать богатую, процветающую, полезную в экономическом  отношении
французскую колонию в Египте для Талейрана была бесспорна. Он прочел  об
этом доклад в Академии еще до того,  как  узнал  о  замыслах  Бонапарта.
Аристократ, пошедший из соображений карьеризма на службу республике, Та-