Социобиология  млекопитающих,  основанная  на функционировании  древних
нейральных   контуров  старой   части  мозга,   содержит   много   факторов,
препятствующих  эволюции  одомашненных  приматов   к  подлинной   свободе  и
объективному разуму.
     Главный  из  этих  "реакционных"  факторов  был  описан  в моем  романе
"Иллюминатус!"  как Принцип SNAFU, или Закон Селине. Он гласит, что  общение
возможно только между равными.
     Это   было   упрощение,  оправданное  в  фантастическом  (сатирическом)
произведении. Более точная формулировка этого "закона" выглядит так:
     Адекватное  общение  свободно  протекает между  равными.  Общение между
неравными  искажается и затрудняется  ритуалами Доминирования  и  Подчинения
второго  контура, которые неизбежно приводят к возникновению коммуникативных
помех и Бесконечной Игры.
     Политическая  власть, как  однажды  сказал один  типичный  альфа-самец,
растет  из  ствола  винтовки.  Это  верно  как  в  метафорическом,  так и  в
буквальном  смысле.   "Винтовка"  может  быть  символической   и  совершенно
абстрактной, состоящей из ритуализированных социальных ожиданий ("Не спорь с
отцом!")  или  конкретной,  состоящей  из  ненасильственных,  но смертельных
приемов,  таких,  например, как угроза отнять средства к биовыживанию  путем
лишения  источника  биовыживательных  бумажек в  капиталистическом  обществе
("Еще одно слово, Бумстед, и я вас уволю!").
     Живя по социобиологическим законам второго контура, каждый одомашненный
примат  немного  врет, льстит  или  обходит  неприятные вопросы, обмениваясь
сигналами с теми, кто находится выше него в иерархии.
     Каждая авторитарная структура может быть представлена в виде пирамиды с
глазом  наверху.  Это  --   типичная  схема   любого   правительства,  любой
корпорации, любой армии,  любой  бюрократии, любой  стаи  млекопитающих.  На
каждой ее ступени  участники несут бремя  незнания  по отношению  к тем, кто
находится  выше  их.  Под  этим  понимается,  что  они  должны  очень, очень
внимательно  следить  за  тем,  чтобы их природная  сенсорная активность как
сознательных  организмов  -- работа зрения, слуха,  обоняния,  интерпретация
воспринимаемого  -- находилась в  согласии с  туннелем реальности  тех,  кто
находится выше их. Это  совершенно  согласуется  с  интересами выживания; от
этого зависит  статус в  стае (и  "надежное  место"). Гораздо менее важно --
роскошь, которую можно легко отбросить, -- чтобы эти восприятия находились в
согласии с объективными фактами.
     Так,  например, в  ФБР при  Дж.  Эдгаре  Гувере каждый агент должен был
развить  в  себе  способность  везде  видеть  коммунистов-безбожников. Любой
агент, чье восприятие показывало, что на самом деле в этой стране очень мало
коммунистов-безбожников, в то время  испытал бы когнитивный диссонанс -- его
или ее туннель реальности расходился  бы с "официальным" туннелем реальности
пирамиды. Даже говорить о подобных восприятиях означало вызвать подозрения в
эксцентричности, интеллектуальной  заносчивости или  даже в принадлежности к
тем самым коммунистам-безбожникам.
     Примерно  то же ожидало бы средневекового инквизитора-доминиканца, если
бы  он не  обладал  в  должной  мере  способностью везде  "видеть"  ведьм. В
подобных  авторитарных  ситуациях  важно  видеть то,  что  видят  Авторитеты
(альфа-самцы).  При этом  неудобно и,  может быть, даже опасно, видеть  вещи
объективно.
     Но для тех, кто  находится наверху,  в  глазу пирамиды, это  приводит к
одинаковому по величине и противоположному по  знаку бремени всезнания. Все,
что  запрещено  находящимся  на  дне  (сознательные  восприятие  и  оценка),
требуется от правящей элиты,  господствующего класса.  Они  должны стараться
видеть, слышать,  обонять  и т.  д.,  а  также  думать  и  оценивать  за всю
пирамиду.
     Но человеку с ружьем (карающим властям) мишень говорит только то,  что,
по  мнению  мишени, не заставит его нажать  курок (уволить мишень  с работы,
отдать ее  под  трибунал). Элита, обремененная всезнанием, получает от своих
подчиненных, обремененных незнанием,  только такую  обратную связь,  которая
согласуется  с  ее предвзятыми мнениями и  туннелями реальности.  Это  бремя
всезнания  со временем становится другим, более сложным,  бременем незнания.
Никто больше ничего  не знает  в действительности, а если кто-то и знает, то
тщательно  скрывает  этот  факт.  Бремя незнания становится  вездесущим. Все
большая и большая часть сенсорного опыта становится невыразимой.
     Как замечает Пол Уотцлавик, объективно-подавляемое (невыразимое) быстро
становится   субъективно-подавляемым  (немыслимым).   Никому   не   нравится
постоянно  чувствовать себя одновременно  трусом и лжецом. Легче  прекратить
замечать  различия между официальным туннелем реальности  и экзистенциальным
фактом.  Так  ускоряется  SNAFU  и  возникает бюрократическое  окоченение --
последний этап перед тем, как вся мозговая активность прекратится и пирамида
придет к клинической смерти как интеллектуальная единица.
     Мы предполагаем, что "национальная безопасность" представляет собой еще
один семантический призрак, эмпедоклов  узел; что стремление к  национальной
безопасности --  главная причина появления национальной опасности и  мощного
антиинтеллигентского механизма. Как пишет Лири,


     Секретность  -- первородный грех. Фиговый листок в  Саду Эдема. Главное
преступление  против  любви... Назначение жизни  --  в том, чтобы принимать,
синтезировать и передавать энергию. Коммуникативное  слияние  -- цель жизни.
Об  этом вам  скажет  любая  звезда.  Общение  --  это любовь.  Секретность,
задержка  сигнала,  припрятывание, сокрытие,  закрывание  света мотивированы
стыдом и страхом.
     Как очень  часто случается, правые  лишь наполовину  правы из-за ложных
доводов. Их слова превосходны: если  за вами  не водится  грехов, вам нечего
бояться подслушивания.  Это точно. Но  логика -- палка  о двух концах. Тогда
должны  быть  открыты для всех дела ФБР, досье ЦРУ и разговоры в Белом Доме.
Пусть все будет открытым. Пусть правительство  станет  полностью прозрачным.
Полиция и правительство --  это первые, самые первые, кто  должен  перестать
скрывать свои действия.


     То, что  мой  выдающийся  коллега  высказывает  так  поэтически,  более
функционально может быть выражено следующим образом:
     Работа каждой службы тайной  полиции должна наблюдаться элитными силами
тайной-полиции-второго-порядка.  Это  вызвано тем,  что а)  проникновение  в
среду   тайной   полиции    с   целью   ниспровержения   существующего
правительства всегда будет основной целью как внутренних заговорщиков, так и
враждебных  зарубежных  сил, и  6)  службы  тайной  полиции  имеют  в  своем