была  до такой  степени расстроена,  что стало  невозможно начать
новую битву.

В семь  часов вечера  генералы Сорбье и Дюлолуа  донесли ему, что
все  снаряды истрачены  и  нельзя поддерживать  огонь более  двух
часов.  За пять  дней французы  выстрелили двести  двадцать тысяч
раз,  и для  пополнения запасов  снарядов следовало  отступать на
Магдебург или Эрфурт.

В таком стесненном положении следовало решиться на отступление, и
Наполеон приказал  отступать к Эрфурту через  Линденау по дороге,
которую так  храбро защитил Бертран  против австрийского корпуса,
находившегося под командованием Гиулая.

Наполеон возвратился в восемь  часов вечера в Лейпциг и занимался
всю  ночь  диктованием приказов  герцогам  Бассано и  Виценскому.
19(7) октября,  на рассвете, французская  армия начала отступать.
Впереди шли  Виктор и Ожеро; Мармону  поручили защищать как можно
дольше галльское предместье, Ренье держаться в Розентале, а Нею в
восточных   предместьях.  Лористон,  Макдональд   и  Понятовский,
находившиеся в  арьергарде, должны были  защищать берега Эльстера
до тех  пор, пока корпуса  Нея и Мармона не  перейдут через реку.
Приказ  об  этом дан  Понятовскому  Наполеоном  лично. "Князь,  -
сказал Наполеон, - вы  должны защищать южное предместье". - "Ваше
величество! У меня очень  мало людей!" - "Что делать! Защищайтесь
с  тем, что  есть!"  - "Постараемся,  ваше величество!  Мы готовы
умереть  за вас!" -  Понятовский сдержал  слово и не  видел более
Наполеона.

Наполеону предложили сжечь обширные предместья Лейпцига, помешать
союзникам  занять его  и  обеспечить, таким  образом, отступление
армии через  Линденау; но он не решился  обратить в пепел один из
богатейших германских городов.

Союзные  войска  бросились   на  Лейпциг,  узнав  об  отступлении
Наполеона,   и    решили   ознаменовать   освобождение   Германии
истреблением французского арьергарда.

Они   встретили   в  предместьях   сопротивление  неожиданное   и
отчаянное.  Макдональд  и  Понятовский,  зная, что  дело  идет  о
спасении  всей  армии Наполеона,  решили  держаться до  последней
возможности. Наполеон выехал из  Лейпцига под гром оружия; вскоре
после его отбытия новое бедствие постигло его армию. Она поспешно
переходила через  мост на  Эльстере; полковник Монфор  должен был
взорвать его, когда  последние французские колонны переберутся на
другой берег, чтобы остановить союзников; все было приготовлено к
взрыву. Сапер, державший  фитиль, вообразил, что французы перешли
через реку и союзники заняли город, потому что начали стрелять из
окон. Раздается  громовой удар... мост взорван!  Четыре корпуса с
двумястами  орудий остаются  в предместьях!  Что будет  с воинами
Макдональда,  Ренье,   Лористона,  Понятовского?   Они  не  могут
сопротивляться,  не  могут и  отступать!  Макдональд бросается  в
Эльстер и достигает берега. Понятовский бросается верхом в реку и
пропадает  в волнах.  Лористон не  мог избежать  плена. Остальные
погибают или взяты в плен.

Союзники овладели  Лейпцигом. Король саксонский, недавний союзник
Наполеона,  встречает  союзных  монархов.  Император  отвечал  на
поклон  его с вежливостью  и холодной  важностью и, не  обращая к
королю речи, поехал далее.

Наполеон предает полковника Монфора и несчастного сапера военному
суду и ретируется к Эрфурту, куда входил 23 (11) октября.

25 числа  он оставляет Эрфурт и идет  далее, к Рейну. Австрийцы и
баварцы стараются удержать его у Ганау. Завязывается жаркое дело.
Баварцы  окружают французскую  артиллерию и  готовы взять  се; но
артиллеристы  вооружаются  чем  попало  и защищают  свои  орудия.
Храбрый Друо подает им  пример; Нансути подоспевает с гвардейской
кавалерией и  выручает артиллеристов. Наполеон, отразив баварцев,
продолжает отступать.

1 ноября  он прибыл  во Франкфурт; на  другой день, в  пять часов
утра,  он  приехал  в   Майнц.  Тут  занялся  он,  в  продолжение
нескольких дней,  новым устройством армии,  которая должна занять
линию по Рейну.

8  ноября, ночью, приехал  он на  французскую границу, а  9-го, в
пять часов  вечера, прибыл в Сен-Клу,  где за несколько дней были
получены двадцать знамен, взятых  им при Вахау, Лейпциге и Ганау.
Бедные трофеи в сравнении с тем, что он потерял при Лейпциге!



                             ГЛАВА XLV

[Сенат поздравляет Наполеона. Набор трехсот тысяч войска. Собрание
                и роспуск Законодательного корпуса.]

Второй  раз  в продолжение  одного  года  парижане, приученные  к
кликам победы  и торжественным въездам, видели,  как император их
возвращался в свою столицу, оставленный своими союзниками и своим
военным счастьем, преследуемый армиями всей Европы и едва имеющий
несколько корпусов для сопротивления несчислимым врагам своим.

Потребуют  ли  от  него  отчета в  непостоянстве  его  союзников?
Франция, забыв, что он  вынужден вести войну и защищаться, скажет
ли ему, как Рим сказал Вару: "Отдай мне мои легионы!"

Нет,   французы  не   покроют  себя   стыдом,  не   поступят  так