Таким образом, силезская  армия Блюхера, разбитая под Шампобером,
Монмираем и на дороге от Вошана к Этожу, была отброшена частью за
Шато-Тьерри,  а частью  к Шалону.  Все эти  неудачи несправедливо
приписывались разобщению союзных армий; они произошли оттого, что
Блюхер не полагал найти препятствий по дороге к Парижу, послал за
Макдональдом два корпуса и  свою конницу, разбросал свою армию на
обширном пространстве без всякой связи между ее частями. Наполеон
мастерски  воспользовался  ошибками Блюхера  и совершил  искусный
маневр, доставивший ему три победы за несколько дней.

Отправляясь навстречу  войскам, действовавшим на Марне, император
должен  был  поручить   своим  полководцам  заботы  об  удержании
Шварценберга  на  Обе   и  Сене.  Но  австрийский  генералиссимус
беспрестанно  шел вперед  и только  на два  дня был  задержан под
стенами  Ножана генералом  Бурмоном.  Маршалы Виктор  и Удино  не
решились  вступить в  битву  с австрийским  генералом и,  надеясь
остановить его, ретировались, первый  к Нанжи, второй к реке Уер;
Удино, решив отступить, приказал  даже взорвать мосты в Монтеро и
Мелюне.

Узнав об успехах Шварценберга, император оставил Мармона и Мортье
на Марне  и с быстротой молнии  явился на пункте, находящемся под
угрозой австрийских войск. 16 (4) февраля он прибыл к реке Уер, а
17 напал на Нанжи.

Наполеон провел ночь с 1 7 на 18 в замке Нанжи, решившись идти на
следующий день  на Монтеро, куда маршал  Виктор должен был придти
прежде австрийцев и занять позицию 17 (5) февраля вечером. Однако
когда генерал Шато пришел к Монтро 18 числа в 10 часов утра, этот
важный  пункт уже  был занят  генералом Бианки,  колонны которого
заняли позицию  на высотах, владычествовавших  мостами и городом,
хотя  силы  Бианки были  весьма  значительнее французских,  Шато,
повинуясь внушениям своей личной храбрости, напал на неприятеля с
ожесточением. Разумеется,  Шато был  отражен с уроном,  но храбро
защищался, и в это  время подоспели другие войска и построились в
боевую  линию.   Жерар,  прибывший   прежде  других,  восстановил
равновесие в силах обеих  сражавшихся армий. Вскоре прискакал сам
Наполеон. Присутствие его  возбудило во французских войсках новое
мужество и отвагу; он  тронулся в самое опасное место, где летали
ядра и пули; солдаты  роптали, что он добровольно подвергает себя
такой опасности.  "Друзья мои, - сказал он,  - не бойтесь, еще не
отлито то ядро, которое убьет меня!"

Союзники отступили уже к Сюрвиллю, когда генерал Пажоль, напав на
них  с  тыла,  принудил  их броситься  к  Сене  и Ионне.  Гвардия
Наполеона  не участвовала  в деле;  она пришла на  место действия
поздно и  видела только торжество Жерара  и Пажоля. Жители Монтро
стреляли  из окон  в  австрийцев и  виртембергцев; но  и французы
понесли  горькую  утрату.  Генерал  Шато, отличившийся  примерным
мужеством, пал  на мосту  Монтро. Национальная гвардия  Бретани в
этом деле овладела мемонским предместьем. Осматривая ее, Наполеон
сказал: "Покажите, на что способны жители западных провинций; они
всегда   были  верными   защитниками  родины  и   твердой  опорой
монархии".

Раздавая  похвалы  и  награды  генералам, содействовавшим  успеху
битвы,  Наполеон  не  забыл  и  тех, кто  действовал  медленно  и
небрежно. При  всей армии  он упрекал генерала  Гюо за то,  что у
него накануне отнято несколько пушек. Генерал Монбрюн опозорен за
то,  что  без  всякого  сопротивления  отдал  казакам  лес  около
Фонтенбло.  Генерал  Дижон  предан   военному  суду  за  то,  что
артиллеристы   при   атаке   сюрвилльской   равнины   чувствовали
недостаток   в   артиллерийских   снарядах.  Важность   тогдашних
обстоятельств вынуждала  Наполеона к  небывалой строгости; однако
он  отменил свое  решение  против генерала  Дижона из  уважения к
ходатайству  генерала   Сорбье,  который  напомнил  императору  о
прежних заслугах старого своего товарища и друга.

Самый важный  упрек, вылетевший из уст  Наполеона, раздавшийся по
всей Европе  и имевший  наибольшее влияние на  армию, относился к
маршалу  Виктору.  В официальной  реляции  было сказано:  "Герцог
Беллунский  должен  был прибыть  в  Монтро 17  числа вечером;  он
останавливался в Салене: это важная ошибка. Занятие мостов Монтро
доставило  бы  императору целый  день  и  дозволило бы  истребить
австрийскую   армию".    Император   не   удовольствовался   этим
торжественным  упреком:  он  послал  Виктору дозволение  оставить
армию и отдал его отряд генералу Жерару.

Виктор, чрезвычайно  огорченный смертью  зятя, бесстрашного Шато,
не  снес в молчании  наложенного на  него наказания. Он  явился к
императору,   объяснил  свое   промедление  усталостью   войск  и
прибавил: "Если  я виноват  в этой ошибке, то  жестоко наказан за
нее  ударом,  поразившим  мое  семейство". Наполеон  вспомнил  об
умершем Шато и растрогался;  маршал воспользовался этой минутой и
сказал  с чувством:  "Я  возьму ружье;  я не  забыл  еще прежнего
ремесла;  Виктор станет  в  ряды гвардии".  Император был  тронут
такой преданностью. "Останься со мною, Виктор, - сказал Наполеон,
протягивая  ему руку,  - не  могу возвратить тебе  твоего отряда,
потому что отдал его Жерару; но даю тебе две гвардейские дивизии;
прими начальство над ними, и все между нами забыто".

Шварценберг и  Блюхер отступили; Наполеон вступил  в Труа 23 (11)
февраля.  Присутствие союзников  в этом городе  дало приверженцам
Бурбонов  повод  к   публичному  выражению  своего  мнения.  Один
эмигрант вздумал  носить крест Святого  Людовика; Наполеон предал
его военному суду; эмигрант казнен.