на ней.  Казалось,  он  воспринимал этот  город в заливе,  опутанный смутой,
ненавистью  и  злом,  как свою родину, которую  вдруг  вновь  обрел,  словно
материнское лоно. Потом он подхватил реплику Луция:
     -  Вы  правы,  без боли и  страданий  не  обойтись. Добро не может быть
добыто  одними  только рассуждениями  -  оно должно быть завоевано  болью  и
ошибками, виной и жертвами. Это равносильно смелым полетам духа - они только
тогда приносят плоды, когда подкрепляются опытом.
     Он  показал  вниз  на  город,  очертания   которого   приобрели  теперь
фиолетовую окраску.
     - Если бы одна только мудрость создавала эти  контуры, красота их  была
бы застывшей,  безжизненной.  Ошибка ткача, дрожание его  рук делают рисунок
неповторимым,  что  и  соответствует  бренности мира.  Города не могут  быть
абсолютами, они  должны  быть подобием. Драгоценный камень должен сверкать в
короне, а не закладываться в фундамент.
     Солнце становилось багряным,  оно почти достигло Белого  мыса.  Голубой
пилот прервал молчание:
     -Я задаю свой вопрос, ради которого я просил об этой встрече: готовы ли
вы, не требуя  конкретных пояснений, поступить на службу к Регенту, господин
де Геер?
     Он поднял руку,  как  бы предупреждая  слишком поспешный ответ Луция, и
продолжил:
     - У нас вы найдете то, что ищете, и патер Феликс подтвердит вам это.
     Патер кивнул:
     -  Там известно и о бремени твоих душевных забот. Но ты,  Луций, должен
сам свободно принять решение о своем дальнейшем пути.
     Луций  взглянул на безоблачный  небосвод. Необъятная  глубина  ужаснула
его. Он сказал с большим волнением:
     - Мне  кажется, я понимаю смысл зова, хотя и недостоин его. И здесь нет
места выбору. Но с моей судьбой связаны еще и другие судьбы.
     Фарес обменялся взглядом с отшельником. Потом ответил:
     -  Вы  должны подумать о том, что не каждому  дано сопровождать вас  на
этом пути. Однако думаю, вас успокоит, если я скажу, что Будур Пери отвечает
этим условиям. Вы сделали хороший выбор.  Неразрывной цепью  прикован к  вам
тот, кто последует туда за вами.
     Луций испытал  глубокую радость  при  этих словах: на  душе у него было
так, словно необъятная даль стала ему родной. Плечом к плечу войдут они в ту
дверь,  порога  которой  достигли  в  ночь  лавра.  Он  услышал,  как  пилот
продолжил:
     - В  остальном в  вашем окружении  есть  еще  только один  человек,  за
которым мы признаем, что он соответствует высокому  пути  и  цели, избранной
вами.
     - Я думаю, что знаю, кто это - юный Винтерфельд.
     - Он предусмотрен нами в качестве вашего личного адъютанта. Вам следует
знать, что  ваша работа  в Военной школе  принесла  свои  плоды,  хотя им  и
суждено дозреть в иных климатических условиях, чем вы того ожидали.
     Луций поднялся.
     - Я поговорю с ними обоими  -  что касается меня,  я готов поступить на
службу к Регенту.



ПРОЩАНИЕ С ГЕЛИОПОЛЕМ

     Порт еще не проснулся. На обелисках лежал розовый отблеск, а в  далеком
отзвуке бьющих фонтанов слышалась  еще ночная  прохлада  городских площадей.
Цветы  пламенеющих деревьев  опали  за  ночь;  лепестки  их  восковой  тенью
покрывали  аллею.  Наступила  пора, когда  виноградари  оставляют  последние
гроздья на лозе, чтобы роса придала им еще больше сладости.
     Красный квадрат - сигнальные ночные огни морского ракетодрома - померк,
и  стали  видны  дневные  навигационные  знаки.  Мраморный  пирс  без  перил
выдавался далеко в море.  Там, где  он подступал к городской набережной,  их
разделяла голубая полоска воды. На круглом цоколе -  гигантские  часы. Луций
разглядывал  циферблат. Он был  таких размеров, что видно было, как движется
часовая  стрелка.  Вскоре  по  ту  сторону  ему будут  светить новые символы
времени.
     Они стояли  голубой стайкой  в кругу  друзей, проводивших  их до нового
порога, - Луций с Будур Пери и Винтерфельдом, а перед ними Фарес, ждавший их
по другую  сторону разделительной полосы. У них были такие же костюмы, как у
пилота  и  его  экипажа,  только  на  эмблеме пока  по  одному-единственному
пшеничному  зернышку.  Они   были  полностью  одеты  по-новому,   сняли  все
гелиопольские украшения, даже перстни с печаткой.
     Известие о новом назначении вызвало меньше удивления, чем Луций ожидал.
Оно  было  воспринято скорее  как разрешение конфликтной ситуации,  пусть  и
неожиданное,   но   полное   глубокого   смысла.   Все   встретили   его   с
удовлетворением, хотя и по разным причинам.  Князь  и  Ортнер приветствовали
его.  Патрону,  Ландфогту  и  прочим  политическим силам  оно представлялось
приемлемым,  поскольку  вносило  ясность   относительно  одной  из  фигур  в
шахматной игре,  оказавшейся промеж противоборствующих  сторон.  В  общем  и
целом такое изменение рассматривалось как повышение по службе, для некоторых
превалирующим оказывался элемент неопределенности и авантюризма. Они склонны
были рассматривать  это как  последнюю возможность для  выхода из положения,
словно, как  прежде, отбытие в  новую Америку, -  мало что было известно про
тот мир.
     Винтерфельд восторженно приветствовал открывшуюся перспективу попасть в
неизведанные миры. Луций очень сблизился с ним, он видел его почти ежедневно
за  время подготовки, фарес, без сомнения, оценил его совершенно правильно -
выдержит  любые испытания  бездной.  Это на свой лад понял  в  нем и Руланд.
Юноша еще  был неуравновешенным  и навлекал на себя одну беду за другой,  но
его горячность смягчалась присущим ему тонким вкусом к прекрасному, что было
свойственно   их  роду  и  отличало   еще   его  предка,  героя   битвы  при
Гогенфридберге(1), главу их рода.
     Будур  стояла  рядом  с Луцием,  у  самой полоски  воды.  Патер  Феликс
соединил  их  союз. Ее  взгляд был  радостен и  ясен,  как  взгляд  ребенка,
живущего  ожиданием  праздника.  Луций смотрел,  как  она  принимает  цветы,
преподнесенные ей друзьями. Она держала  их,  прижав к груди, и рассыпала по
волнам, еще  по-ночному бледно-зеленым, складками набегавшим  и затихавшим у
мола. Пришла пора прощаться и с цветами, с их пышным великолепием.
     - ---------------------------------------
     (1) При этой битве в Нижней Силезии Фридрих II одержал в 1745 г. победу
над австрийцами.