проектов,  удостоенных 3-х и  4-х  премий,  были  приняты  к  реализации
"Охотный ряд" Ю.Ревковского и "Сокольники" И.Таранова и Н.Быковой.
     Все эти события,  даты и сроки первого этапа работы архитекторов  -
исторические     вехи     метростроения.    Вставшие    перед    зодчими
конструктивно-художественные задачи были новы и чрезвычайно сложны - и в
силу  технических  особенностей,  и  в  силу  необходимости их решения в
тесном взаимодействии с общей планировочной концепцией развития  Москвы.
В  начале  30-х  годов  разрабатывается проект нового Генерального плана
столицы,  и еще до его утверждения  метростроевцы  должны  были  увязать
местоположение  станций  и  вестибюлей  с существовавшей и проектируемой
застройкой,  с красными линиями разрабатываемого плана. В новом Генплане
огромное внимание уделяется смысловому и композиционному центру - Дворцу
Советов.  /22/ "Пара "Генеральный план - Дворец Советов"  была  важна...
как   модель  отработки  решения  любого  серьезного  градостроительного
узла...   Для   уточнения   отдельных,   наиболее    сложных    как    в
градостроительном,  так и в объемно-пространственном смысле узлов города
был проведен целый ряд конкурсов:  на Дом  Радио  (1933),  Дворец  Труда
МОСПС (1933),  Дом Наркомтяжпрома (1934), Дворец техники (1934) и т.д.".
/23/
     Облик первых   линий   метрополитена   (а   с  середины  1934  года
"Метропроект"  приступил  уже  к  разработке  эскизного  решения  второй
очереди)  определялся  этими главными градообразующими узлами.  Поэтому,
например,  под прицельным вниманием и проектировщиков,  и контролирующих
органов была станция "Дворец Советов" (сейчас "Кропоткинская"), которая,
как предполагалась,  будет соединена с вестибюлем Дворца и станет своего
рода   интродукцией   к   образу  будущего  величественного  сооружения.
Поэтому-то,  кстати, и затянулось проектирование подземного зала - схема
планировки околодворцового пространства еще не была ясна. Художественный
замысел станции "Охотный ряд" во  многом  определялся  ее  соседством  с
Домом Совета Труда и Обороны А.Лангмана (1932-1934, ныне Госплан СССР) -
в меру репрезентативным,  строгим  зданием,  которое,  в  свою  очередь,
должно  было  стать  началом торжественной магистрали,  ведущей к Дворцу
Советов. И так каждая станция - ее образно-содержательный ряд зависел от
функциональной            связанности           с           определенным
композиционно-градостроительным  узлом  столицы,   его   назначением   и
образом.
     Время реализации Генерального плана 1935 года (а оно наступило даже
раньше,  чем план был утвержден правительством и приобрел силу закона) -
это  время,  когда  былые  утопии  и  мечтания  сменяются   решительными
действиями,  практическим пересозданием города, прежде всего, центра. Во
имя "новой Москвы" безжалостно уничтожаются старые постройки - в декабре
1931 года взорван Храм Христа Спасителя, в ноябре 1934 - Сухарева башня,
стена  Китай-города,  Иверские  ворота.  Символично,  что  высвобождение
пространства  идет  одновременно  и  параллельно  на земле и под землей.
Наземными "жертвами" становятся в первую очередь культовые сооружения; в
дальнейшем    их    функции,    видоизменившись    и    приняв   обличье
идейно-тематических,  якобы  почерпнутых  из   самой   действительности,
программ,  переместятся в пространства, завоеванные под землей... Но это
случится чуть позже. А сейчас, в начале 30-х, перед архитекторами встали
задачи в общем-то утилитарные: "имеются такие-то формы, такие-то своды и
перекрытия - потрудитесь одеть на них одежду!" /24/
     Конструктивно-планировочных типов   станций  оказалось  не  так  уж
много.  Для всех (за исключением одной "Улицы им.  Коминтерна", сейчас -
"Калининская") была избрана наиболее удобная островная система платформ.
Станции мелкого заложения - опятьтаки  кроме  односводчатой  "Библиотеки
им. В.И.Ленина" - имели плоские перекрытия. Станции глубокого заложения,
состоящие из двух раздельных или трех соединенных между собой тоннелей,-
сводчатые   (односводчатое   для  каждого  тоннеля  на  "Дзержинской"  и
"Кировской" и трехсводчатое на  станциях  "Красные  ворота"  и  "Охотный
ряд").  Эти,  освоенные  при строительстве первой очереди,  типы станций
варьируются и в дальнейшем.
     Такая заданность  конструктивных  решений вызывала на первых порах,
как  вспоминают  архитекторы,  чувство  неудовлетворения.  Залы  станций
мелкого   заложения   легче  поддавались  художественному  осмыслению  -
"оставалось  только   подчеркнуть,   усилить   известную   приподнятость
архитектурного впечатления".  /25/ Заметим, что эта интонация сдержанной
приподнятости,  характеризующая в целом образную систему станций  первой
очереди,   предшествовала   монументальной   торжественности  внутренних
пространств последующих линий.  Уподобление "станции - подземные дворцы"
соответствуют  архитектуре  метро до- и послевоенного времени.  Пожалуй,
только одной из первых станций  -  "Дворцу  Советов"  был  действительно
свойственен  дворцовый  характер.  Да  и  то  -  в проекте более,  чем в
осуществленном  сооружении.  Свободное,  почти  без  людей,   золотистое
пространство   тонко   выполненной  отмывки,  музыкальный  ритм  изящных
граненых  колонн,  легкость  орнаментированного  перекрытия  -  все  это
впечатляет  в  проекте  своей женственной величавостью.  В реальности же
станция оказалась как бы степеннее и скромней,  а причиной того, что она
буквально  ослепила  всех  в  момент  открытия  явилось не использование
каких-то    особых    художественных     ухищрений,     а     источаемый
"софитами-распушками" и отражаемый белым потолком свет.
     Кстати, тогда,  на заре метростроения  задача  создания  "подземных
дворцов"  как  целевая установка работы архитекторов не педалировалась и
на  это  не  было  указаний   "свыше".   Самой   главной   заботой   при
проектировании   подземных  залов  станций  была  забота  о  преодолении
ощущения подземелья.  Когда же зодчие имели дело с наземными  объектами,
павильонами,   они   старались  выявить  функциональную  специфику  этих
построек:  "павильоны прежде всего должны соответствовать своему прямому
назначению  -  служить  входами  и  выходами  метро  и затем иметь такие
характерные черты..., которые делали бы их не похожими ни на жилые дома,
ни  на  монументы,  ни  на  киоски  для продажи фруктовых вод или выдачи
справок". /26/
     Изначально авторы   не   ставили   перед   собой   цель  произвести
впечатление  каким-то  особым  "шиком"   в   художественном   осмыслении
подземных  залов.  По  сохранившимся проектам можно представить то,  как
видели  архитекторы   облики   своих   будущих   станций.   Пространства
метровокзалов  они  изображают  не  роскошными,  нет!,-  но комфортными,
уютными,  подчас даже как бы "одомашнеными". По сравнению с холодноватой
"космичностью"  проектного  мышления  20-х  годов эта камерность образов
особенно бросается в глаза.  Характерно,  что часто станции изображаются
обязательно с человеческими фигурками, а иногда - буквально запруженными