"процессам короны" значительно упрощено законом 1865 г., но все  же  оно
медлительно и дорого. В Германии  иски  против  К.,  как  лица  частного
права, подчинены общим судам, на общем  основании,  а  для  рассмотрения
жалоб  на  финансовые  мероприятия  К.  в  Пруссии  и  некоторых  других
государствах Германии учреждены особые административные суды. В Бельгии,
система которой усвоена Италией (не вполне), Швецией, Норвегией, Данией,
Грецией, многими кантонами Швейцарии и некоторыми мелкими  государствами
Германии, общая судебная власть признается компетентной во всякого  рода
спорных делах с К.; она только лишена права постановлять решения,  прямо
нарушающие права исполнительной власти, вследствие  чего  и  допускаются
пререкания между последней и судом. Наоборот, во Франции все споры с К.,
даже проистекающие из договоров, разбираются в порядке  административной
юстиции. В России до судебной реформы 1864 г. (а в  местностях,  где  не
введены судебные уставы - и поныне) судебному разбирательству  подлежали
лишь тяжбы с К. о недвижимых имуществах, о  лесных  угодьях  и  о  праве
собственности  на   казенные   оброчные   статьи,   причем   тяжбы   эти
производились в порядке ревизионном; что же касается споров по договорам
и обязательствам, с К. заключенным, то К. свои взыскания  производила  в
порядке административном, частные  же  лица,  для  удовлетворения  своих
притязаний к К., могли обращаться лишь с  жалобами  по  начальству.  Для
представительства К. на суде раньше  существовали  особые  казенных  дел
стряпчие, ныне же обязанности их перешли - в местностях, где не  введены
суд. уставы - к губернским прокурорам и их товарищам (Св. Зак. т.XVl, ч.
II: Законы о судопр. гражд., ст.51  -  53  и  408  -  423;  Положение  о
взысканиях  гражданских,  ст.423  -  463).  Судебные  уставы   1864   г.
допустили, на известных условиях, и судебное разбирательство дел  с  К.,
возникающих  из  договоров  подряда,  поставки  и  отдачи   в   арендное
содержание оброчных статей, подчинив  все  "дела  казенного  управления"
особому  порядку  судопроизводства.  В   губерниях   Царства   Польского
представительство  К.  на  суде,  по   примеру   некоторых   зап.-европ.
государств, возложено на особое учреждение - прокуратоpию.
   Во всяком государстве может быть только одна  К.  В  видах  удобства,
заведование делами К. может быть распределено между разными ведомствами,
но  ни  одно  из  них  не  является  в  сфере  имущественных   отношений
юридическим лицом, а лишь представителем  единой  К.  Поэтому  отдельные
ведомства не могут заключать между  собою  юридических  сделок  (хотя  и
могут входить в соглашения по поводу заведуемых ими казенных  имуществ),
ни  предъявлять  друг  к  другу  исков.  Споры  о  казенном   имуществе,
возникающие между министерствами или главными управлениями,  разрешаются
по взаимному соглашению начальников, а если последнее не  состоится,  то
представляются на разрешение  первого  департамента  сената.  Отчуждение
казенных имуществ в частное владение есть акт государственной  власти  и
совершается в виде  пожалования,  отвода,  уступки  или  назначения,  на
условиях  продажи  вольной  или  продажи  льготной.  Некоторые  казенные
имущества, как, напр., принадлежащие К. соляные источники и  заводы,  по
закону не могут быть отчуждаемы в частную собственность (Устав  о  соли,
изд. 1887, стр. 34).
   Ответственность К. за действия ее представителей определяется на  тех
же основаниях. как и Ответственность всякого др. юридического  лица.  По
ст.1537 т.Х ч.1 "присутственные места и должностные лица, заключившие  с
частными людьми договоры, должны содержать их в такой силе и  твердости,
как бы сии контракты были за собственноручным подписанием Императорского
Величества", хоти бы договор был заключен с ущербом для К.
   А.Я.
   Казуистика - теория искусства применять к отдельным случаям (казусам)
общие религиозные, нравственные или юридические принципы, бесспорные  по
существу, но далеко не всегда поддающиеся непосредственному приложению к
отдельным  жизненным  явлениям.  Большинство  этих  явлений   сложно   и
находится  под  воздействием  целого  ряда   факторов,   среди   которых
религиозные,  нравственные  или  юридические  принципы  стоять  рядом  с
другими - бытовыми, социальными и т.п. - или переплетаются между  собою.
Чтобы дать оценку, с той или иной точки  зрения,  данному  факту,  часто
нужен  бывает  строгий  анализ  подробностей   события,   диалектическое
развитие самых принципов, примирение их между собою и  т.д.  Богословие,
этика и юриспруденция, как  науки,  в  своих  отдельных  отраслях  имеют
главной целью установление своих принципов, в связи  с  их  следствиями,
обнимающими,  по  возможности,  всю  совокупность  обусловливаемых   ими
явлений. Это составляет обыкновенно задачу  так  называемой  догмы  этих
наук, подчиняющейся в своих заключениях  определенным  научным  методам.
Средневековые богословы (моралисты) и юристы шли дальше  простой  догмы;
они желали обнять всю совокупность  как  действительно  встречающихся  в
жизни, так и возможных или прямо вымышленных случаев, подвести каждый из
них под определенный принцип и  дать,  таким  образом,  исповеднику  или
судье руководство, из которого он мог бы  почерпнуть  готовый  ответ  на
каждый вопрос. Для  этой  цели  создавались  специальные  труды  (Summae
богословов, Casus глоссаторов и т.п.), где, в  систематическом  порядке,
располагалось   бесчисленное   количество   казусов,   так   или   иначе
разрешаемых. К.,  этим  путем,  выродилась  в  специальную  quasiнаучную
дисциплину, имевшую долгое время огромный успех.  Подбор  многочисленных
казусов не  только  давал  пищу  схоластическому  уму,  устраненному  от
обсуждения самых  принципов,  как  данных  свыше  (священное  писание  и
римское право, как ratio scripta), но и позволял обходить эти  принципы,
ради  требований  житейского  расчета  и  выгод.   Изворотливость   ума,
направленная в эту сторону, составляет  одну  из  характерных  черт  К.,
особенно  ярко  выраженную  в  сочинениях  Иезуитов.  Другая  состоит  в
чрезвычайной мелочности  анализа  бесконечных  деталей  каждого  казуса,
результатом которой являлось  обыкновенно  или  извращение,  или  полное
затемнение того принципа, пояснением которого должен был служить  казус.
В связи с этим стоит крайняя  односторонность  мысли  казуиста.  Занятый
применением  принципа  к  мельчайшим  подробностям  данного  случая,  он
постепенно  и  незаметно  для  самого  себя  выходил  из  области  этого
принципа, но  продолжал  искать  его  применения,  насилуя  жизнь  и  ее
явления. В этой односторонности и заключается коренной недостаток К., не
понимавшей сложности жизненных явлений и не  умевшей  остановиться  там,
где кончается область господства данной нормы и начинается свободная  от
ее  область.  Сила  К.  состоит  в  обаянии  диалектики,   действительно
помогающей иногда отметить основные  способы  приложения  и  особенности
того или иного принципа. Поэтому, несмотря на полную потерю веры  в  К.,
как самостоятельную дисциплину, к ней продолжали и продолжают  прибегать
и богословы, и моралисты, и юристы, когда желают развить последовательно