воспользоваться  смертью  Александра,  чтобы  еще  раз   поднять   знамя
восстания против своих  повелителей  и  она  весьма  естественно  видела
опасность для свободы в  том  уважении,  которым  А.  пользовался  среди
окружавшей его молодежи. Обвинение в безбожии, вечно повторяемое  против
людей мысли их противниками,  потому  что  оно  доступно  невежественной
массе и всегда находит себе в нем сочувствие, было предъявлено и  против
А. Понимая, что дело идет не о правом суде, а о партийной  ненависти,  в
что судьба его решена уже заранее, 62-летний А.  покинул  Афины,  чтобы,
как он говорил, явно намекая  на  смерть  Сократа,  избавить  афинян  от
нового преступления против философии. Он переселился в Халкис на  Эвбее,
куда за ним последовала толпа учеников и где через несколько месяцев  он
умер от болезни желудка (322 до Р. Х.),  завещав  Феофрасту  Эрезийскому
руководство школой и свою богатую библиотеку.
   При  жизни  А.  не  был   любим.   Наружность   его   не   отличалась
привлекательностью. Он был малого роста, сухощав, близорук и картав;  на
губах его  играла  язвительная  улыбка;  он  был  холоден  и  насмешлив.
Противники  страшились  его  речи,  всегда  ловкой  и  логичной,  всегда
остроумной, подчас саркастической, что, конечно, доставило ему  не  мало
врагов. Нерасположение греков к А. преследовало его память и  после  его
смерти, и  его  характер  подвергся  злостным  нападкам  и  извращениям,
главным поводом к которым  послужили  его  отношения  к  Платону  и  его
царственному питомцу, а также женитьба на племяннице Гермия. Но если  от
скудных и не всегда беспристрастных биографических сведений мы обратимся
к сочинениям А., то увидим человека  с  глубокой,  искренней  любовью  к
правде,  ясным  понимаем  действительности,  со   всеми   ее   реальными
отношениями, неутомимым рвением к собиранию фактических знаний и  вместе
с тем с изумительным даром систематизации и плодотворного  распределения
материала. По  всему  складу  своего  ума  и  способностей  он  является
трезвым, спокойным мыслителем, чуждым фантастических увлечений  Платона.
В  нем  греческая  философия  совершила  свой   переход   от   идеальной
восторженности  юношеской  эпохи  к  трезвой  рассудительности   зрелого
возраста. Сведения о жизни А.,  переданные  нам  древними,  принадлежат,
главным образом, Диогену Лаэрцию, жившему около  6  веков  после  А.,  и
нескольким псевдонимам и анонимам. Ср. Буле, "Vita Aristotelis per annos
digesta"  в  1  томе  издания  сочинений  А.  (Цвейбр.,   1791);   Штар,
"Aristotelia" (1 т., "Das Leben  des  A.  von  Stagira",  Галле,  1830);
Энгельбрехт, "Ueber die  wichtigsten  Lebensumstande  des  A.  und  sein
Verhaltniss zu Alexander" (Эйсл., 1845).
   Многочисленные сочинения А. обнимают  почти  всю  область  доступного
тогда знания, которое в его трудах получило более  глубокое  философское
обоснование,  приведено  было  в  строгий,  систематический  порядок   и
значительно  расширилось  с  эмпирической  стороны.  Некоторые  из  этих
сочинений не были выпущены  им  вторично  при  жизни,  а  многие  другие
подложно ему приписаны  впоследствии.  Но  даже  те  сочинения,  которые
бесспорно принадлежат ему, отнюдь не во всех своих  частях  свободны  от
сомнений, и  уже  древние  старались  объяснить  себе  эту  неполноту  и
отрывочность превратностями судьбы рукописей  А.  Именно,  по  преданию,
сохранившемуся у Страбона и Плутарха, от Феофраста, которому А.  завещал
свои сочинения, они перешли к Нелию  из  Скепсиса,  наследники  которого
спрятали драгоценные рукописи от жадности пергамских царей в погреб, где
они сильно пострадали от сырости и плесени.  В  I  веке  до  Р.  Х.  они
проданы были за высокую цену богачу и любителю книг Апелликону, в  самом
жалком  состоянии,  и  он  постарался  восстановить  пострадавшие  места
рукописей  своими  собственными  прибавками,  но  не  всегда  удачно.  В
последствии, при Сулле они попали в  числе  прочей  добычи  в  Рим,  где
Тиранниан и Андроник издали их в том виде, в каком мы имеем  их  теперь.
Этот рассказ, если и верен, то разве только относительно весьма немногих
и второстепенных сочинений А. Первое полное издание на латинском языке с
комментариями арабского философа Аверроеса появилось 1489 в  Венеции,  а
первое греческое издание сделано Альдом Мануцием (5 т., Венеция, 1495  -
98). За этим последовало новое издание, пересмотренное Эразмом  (Базель,
1531), потом другое, пересмотренное Сильбургом (Франкф., 1584) и  многие
другие. В конце XVIII стол. Буле  сделал  новое  греческое  и  латинское
издание (5 т., Цвейбрюк. и Страсб., 1791
   - 1800). В  XIX  ст.  иждивениями  Берлинской  академии  приготовлено
пятитомное полное издание сочинений, комментариев, схолий  и  фрагментов
(Берл., 1831 -  71),  которое  послужило  пособием  и  для  французского
издания Дидо в Париже (5 т., 1848
   - 74). Род  дополнения  к  этому  изданию  представляет  "Aristotelis
pseudoepigraphus" (Лейпц., 1863) Розе. Из не дошедших до  нас  сочинении
А. (ср. Брандис, "De perditis Aristotelis de ideis libris", Бонн,  1823;
Эм. Гейц, "Die verlorenen Shriften des  A.  ".  Лейпц.,  1865)  особенно
чувствительна утрата тех, которые, по  образцу  платоновских  сочинении,
имели в виду обыкновенную публику, а между учеными  сочинениями,  вообще
сохранившимися в необработанном виде, потеря книги о  "Государствах",  в
которой  было  собрано  больше  158  древних  государственных  уложений,
законов, постановлений и т.д. и служившей фактическим дополнением к  его
уцелевшей  "Политике".  Ср.  Штар,  "Die  Schicksale  derAristotelischen
Schriften"(Лейпц., 1832);  Розе,  "De  Aristotelio  librorum  ordine  et
autoritate" (Лейпц., 1854); Бониц, "Aristotelische Studien" (4 т., Вена,
1862 - 66).
   Дошедшие до нас сочинения А., между которыми  к  сожалению  недостает
написанных  в  общедоступной  форме,  напр.  "Диалогов"  (хотя  принятое
древними различие между  экзотерическими  и  эзотерическими  сочинениями
вовсе не было им так строго проведено и, во всяком случае,  не  означало
различия по содержанию), носят на себе далеко не одинаковый литературный
характер. Даже в  одном  и  том  же  сочинении  одни  отделы  производят
впечатление основательной обработки, приготовленной  для  обнародования,
тогда как другие части представляют только  более  или  менее  подробные
наброски. Наконец, есть и такие, которые  заставляют  предполагать,  что
они были только легкими заметками учителя  для  предстоявших  лекций,  а
некоторые места, как напр.  его  эвдемическая  этика,  очевидно  обязаны
своим  происхождением  запискам  слушателей,   или   по   крайней   мере
переработаны по этим запискам.
   Все его сочинения,  согласно  принятой  в  системе  А.  классификации
подразделяются на 4 класса, из  которых  первый  содержит  сочинения  по
логике и пропедевтике, второй по метафизике и естествознанию, третий  по
этике, а четвертый содержит поэтику и  риторику.  Книги  первого  класса
собраны учениками А.  под  названием  "Органон";  сюда  вошли  следующие
сочинения: "Категории", заключающие классификацию всего представляемого,