указывает на необходимость для каждой отрасли известного числа  основных
начал и  понятий,  познаваемых  непосредственно  и  интуитивно.  Сам  он
указывает в этом отношении только на так называемые начала  противоречия
и исключенного третьего, которые не могут быть  доказаны,  но  находятся
вне сомнения ( А есть Б, след. А не может быть не-Б; А есть  или  Б  или
не-Б, след. среднее немыслимо). Ср. Ф.Ф.  Кампе,  Erkenntnistheorie  des
Aristoteles"   (Лейпциг,   1870);   P.   Эйкен,   "Die    Methode    der
aristotelischenForschung" (Берлин,  1872);  Соттини,  "Aristotile  е  il
metodo scientifico" (Пиза, 1873).
   На этих основных положениях А. воздвиг свое теоретическое  здание  из
трех частей, которые, соответственно различным способностям ума, к  коим
они  относятся,  названы  теоретической,  практической   и   поэтической
философией. В главе  всего  здания  поставлена  им  "Первая  философия",
названная потом метафизикой, задача которой исследовать общие  основания
всего сущего. Из 4 установленных  начал:  "форма,  вещество,  причина  и
цель" А. определяет отношение двух первых в том  смысле,  что  в  каждом
отдельном предмете между формой (eidoV), как  общим,  и  веществом,  как
особенным,  существует  связь,  в  силу  которой   форма   должна   быть
рассматриваема, как  осуществление  (энтелехия,  enteleceia)  того,  что
материя заключает в себе только в виде возможности (потенция,  dunamiV).
Следовательно только форма придает материи действительное существование,
делает предмет тем, чем  он  есть.  Но,  с  другой  стороны,  необходимо
признать существование некоторой нематериальной  формы,  как  высшего  и
совершеннейшего   бытия,    как    частной    творческой    деятельности
(актуальность); последнюю А. находить в мыслящем в самом себе разуме,  в
божестве,  которое,  следовательно,  в  сущности  есть   чистая   форма,
противополагаемая, как деятельное начало, материи, существующей только в
виде возможности. Бог, как чистая деятельность,  есть  вместе  с  тем  и
первая причина всякого движения (kinhsiV), недвижимый двигатель всего, а
в противоположность ему материя (ulh) является вместилищем проявляющихся
в   отдельных   актах   творения   механических   причин   (aitiai)   и,
следовательно, есть причина случайного. Между нею и Божеством лежит весь
безграничный мир реальных существ, которые, в силу своего  большего  или
меньшего приближения к чистой  форме,  образуют  преемственную  лестницу
творений. Ср. Глазер, "Die Metaphysik des Aristoteles" (Берлин, 1841).
   К теоретической философии А. относит и математику,  признавая  ее  за
чистую формальную науку, но сам ею не занимался. Тем шире  зато  развиты
его метафизические воззрения в "физике", для которой  он  воспользовался
громадным  материалом  своих  естественнонаучных   сведений.   Все   его
миросозерцание   и   учение   о   природе   зиждется   на   понятии    о
целесообразности, заключающемся уже в основном  понятии  энтелехии.  Мир
вечен; в смысле времени он не имеет ни начала, ни  конца.  Творчество  в
природе есть процесс постоянного образования и разрушения, цель которого
приближение материи к духу, победа формы над материей, осуществляющаяся,
наконец,  в  человеке.  Это  подчинение  материи  форме   выражается   в
постепенном развитии,  идущем  от  неорганического  к  органическому  и,
далее, к миру животных и завершающемуся человеком. Этот процесс развития
А. понимает к том смысле, что  на  каждой  высшей  ступени  органической
жизни повторяется сущность низшей, но в соединении  с  новой,  ей  одной
свойственной силой, и с этой  точки  зрения  им  начертана  его  система
зоологии. Ср. И. Б. Мейер, " Aristoteles'  Thierkunde"  (Берлин,  1855);
Зундеваль, "Die Thierarten des Aristoteles" (Стокг., 1863). В  человеке,
вместе с общими всем животным свойствами, соединяется еще особая сила  -
мыслящий  разум.  А.  определяет  человеческую   душу,   как   энтелехию
человеческого  тела;  к  присущей  уже  растению  образовательной   силе
(питающая  душа)  и  свойственной  животным  способности   чувствования,
желания и движения (чувствующая  душа)  у  человека  присоединяется  еще
разум (nouV, разумная душа), который независим  от  тела  и  бессмертен,
тогда как две другие части души погибают вместе с телом, с  которым  они
связаны.  Ср.  Р.  Ф.  Фишер,  "De  principiis  Aristoteleae  de   anima
doctrinae" (Эрланген, 1845), Эбергард,  "Die  Aristotelische  Definition
der  Seele";  (Берлин,  1868);  Фр.  Брентано,  "Die   Psychologic   des
Aristoteles" (Майнц, 1870). Шенье (Chaignet), "Essai sur la  Psychologie
d'A. " (1883).
   Установив классификацию психических явлений, А. должен был  искать  в
ней и основания для своей этики. Если разум есть высшее,  что  таится  в
человеческой душе, то только он и может считаться верным руководителем к
достижению высшего блага - счастья. Поэтому А.  определяет  добродетель,
как развитие путем постоянного упражнения  способности  человека  делать
разумное  единственным  предметом  своих  желаний,  и   учит,   что   из
добродетельных  поступков  с  естественной  необходимостью  вытекает   и
высочайшее наслаждение. Но так  как  разумный  человек  всегда  выбирает
справедливую средину между двумя крайностями, то за  высшую  добродетель
А. признает справедливость, знающую меру. См. Эйкен, "Uber  die  Methode
der Aristotelische Ethik" (Франкф. на  M,  1870),  Рассов,  "Forschungen
Uber die Nikomachische  Ethik  des  Aritoteles"  (Вейм.,  1874);  Грант,
"Ethics of Aristotle" (2 т., Лондон, 1874),
   Но  справедливость  находит   себе   полное   воплощение   только   в
государственной жизни, для которой, по мнению А., человек рожден  уже  в
силу того, что он обладает  даром  слова.  Он  прямо  называет  человека
"политическим  животным".  И  если  этика  А.  подчинением   добродетели
рассудочной способности человека остается позади  платоновской,  зато  в
его политике сказывается  гораздо  более  глубокое  и  тонкое  понимание
исторической  деятельности  и  блестяще  проведено   стремление   внести
этические начала во все реальные отношения политической  и  общественной
жизни. Если при этом люди,  с  мало  образованным  умом,  обрекаются  им
исключительно  на  повиновение  и  таким  образом   дается   философское
оправдание рабству древнего мира, то в виду современных ему условий  это
тем менее должно быть поставлено ему в упрек, что оно находилось в связи
со  всеми  его  этическими  принципами.  Вместо   проекта   утопического
идеального государства, его  "политика"  содержит  сравнительную  оценку
монархических, аристократических и демократических государственных форм,
сводящуюся к тому, что самое лучшее  государственное  устройство  то,  в
котором все эти три элемента гармонически  соединены  между  собою.  См.
Онкен, "Die Staatslehre des Aristoteles" (Лейпц., 1870 - 75).
   Что  касается  поэтической  или  технической  философии,  то,   кроме
риторики и замечаний  о  педагогике,  заключающихся  в  8-ой  книге  его
"Политики",   А.   разработал   только    "поэтику".    Независимо    от
занимательности  и  удовольствия,  он  требует  от  искусства   служения
нравственному  усовершенствованию  человека  путем   умиротворения   его