нечистых животных. У евреев особенно обильны черты Т. Соблюдение субботы
обставлено было строжайшими запретами. Некоторые  жертвоприношения  были
Т. для всех, исключая священников.  Первенцы  плодов,  животных  и  даже
людей была Т. (кодеш) и  становились  собственностью  левитов  (первенцы
людей выкупались), Прикосновение к мертвы м, даже  к  посуде,  бывшей  в
помещении умершего, требовало очищения. Женщины после родов и  во  время
месячных считались нечистыми.  Классификация  животных  как  "чистых"  и
"нечистых" и строгая регламентация употребления тех или других  животных
в пищу - характернейшие черты Т. - нигде  не  получили  такого  широкого
развития, как именно у евреев.  Самым  типичным  Т.  у  евреев  является
институт "назореев" (отделенных, посвященных).  Святость  волос,  как  в
Полинезии, здесь играла важнейшую роль. При разрешении от обета  назорей
остригал волосы у дверей храма, и священник давал ему в руки  пищу  (ср.
запрет в Полинезии касаться пищи руками во время Т.). В Китае,  Ассирии,
Египте, древних американских государствах находим такую же  систему  Т.,
как у римлян и у евреев. Вообще наиболее типичные формы  Т.  встречаются
обществ,  в  которых  уже  выделилось  сословие  жрецов,  у  обществ   с
теократическим строем. J. G.  Frazer  первый  свел  воедино  все  факты,
относящиеся к Т., и дал этому термину право гражданства в социологии; но
он не указал, чем собственно Т. специфически отличается  от  религиозных
запретов вообще и в чем заключается психический  генезис  этой  системы.
После Фразера много внимания Т. уделил Джевонс, но  он,  как  и  Фразер,
придает этому институту слишком широкое значение, утверждая, что Т. было
творцом морали. Хотя Т. на известной ступени  развития,  часто  являлось
синонимом долга, закона, права и т.  д.,  но  не  оно  создало  право  и
мораль: оно было только формой,  в  которую  эти  последние  облекались,
объективной санкцией  их,  и,  как  всякая  форма,  всякая  санкция,  до
известной степени содействовало укреплению и росту моральных и  правовых
инстинктов и представлений. Спенсер относит Т. к обрядовым учреждениям и
сводит его на степень простого церемониала; но это так же  односторонне,
как и предыдущие мнения. Проф.  Тоу  думает,  что  "Т.  было  формой,  в
которой часть нравственного закона нашла  свое  выражение".  Во  всякому
случай, для прогресса Т.. имело  обоюдоострое  значение:  в  основе  его
лежал коренной порок  (суеверное  преклонение  перед  фетишем  "слова"),
обративший его в могучее орудие застоя и систематических злоупотреблений
жрецов и светской власти. Ср. J. G.  Frazer,  "Taboo"  (ст.  в  "Encycl.
Brit.", т. ХХIII, IX изд. и отд.) его же,  "The  Golden  Bough";  F.  В.
Jevons, "An introduction to the history  of  Religon"  (1895);  Спенсер,
"Обрядовые учреждения; С. Н. Toy, "Taboo and Morality" ("Journal of  the
American Oriental Society", XII т., 1899 г.). Л. Штернберг.
   Тавро - знак, которым каждый  заводчик  метит  свою  лошадь;  подобно
фамильному гербу, он переходит из рода в род и  лишь  в  редких  случаях
изменяется. По  Т.  узнают  завод  и,  следовательно  судят  о  качестве
предлагаемого товара. В Киргизских степях, где до сих  пор  производится
табунное содержание лошадей, при чем табуны  часто  смешиваются  друг  с
другом, Т. имеет значение  паспорта.  Поэтому  таврование  больше  всего
распространено в Среднеазиатских степях и на Кавказе. Таврят обыкновенно
жеребят по второму году, весной, на правом или левом бедре, а иногда  на
разных местах туловища; инструментом для таврения  служит  продолговатый
кусок  железа,   который   накаливается   до   необходимой   степени   и
прикладывается к телу  животного  на  нисколько  секунд,  чтобы  вызвать
небольшой ожог, В большинстве случаев киргизское Т, представляет из себя
одну черту, но если оно должно изображать нисколько  линий,  неправильно
расположенных по отношению одна к другой, то во избежание лишних мучений
лошади  сразу  накаливают  нисколько  кусков  железа  и  в  одно   время
прикладывают их. У более крупных коневодов Т. носит  более  определенное
изображение и налагается специально изготовленным инструментом.
   Каждое Т. носит название по сходству с  изображаемым  предметом  или,
вернее, с предметом, который оно должно  изображать:  например  Т.  рода
жагал-байды называется молотком (балга). На Кавказе Т. более замысловаты
по изображению, так как большинство крупных коневладедьцев принадлежит к
султанским и княжеским родам, гербы которых отличаются вычурностью.
   Таинство  (musthrion,  sacramentum).  -  Слово  Т.  в  Свящ.  Писании
первоначально обозначает вообще всякую глубокую, сокровенную мысль, вещь
или действие (1 Кор. XIII, 2). В особенности  этим  словом  обозначается
божественное домостроительство спасения рода человеческого (1 Тим.  III,
16), которое изображается тайной, непостижимой ни  для  кого,  даже  для
самих ангелов (Римл. XIV, 24 Ефес. 1, 9; III, 39; Колос. IV,  3;1  Петр.
I, 12). В еще более частном смысле слово Т.  в  Свящ.  Писании  означает
такое отношение  божественного  домостроительства  к  верующим,  в  силу
которого невидимая благодать Божия непостижимым образом сообщается им  в
видимом (1 Кор. IV, 1). В приложении к церковным священнодействиям слово
Т. обнимает и то, и другое и  третье  понятие:  по  учению  православной
церкви "таинства суть богоучрежденные священные действия, в которых  под
видимым образом сообщается верующим невидимая благодать  Божия",  Отсюда
необходимые признаки таинств: богоучрежденность,  невидимы  благодать  и
видимый образ совершения. Таинства имеют божественное происхождение,  т.
е. установлены Самим Иисусом Христом. Если о некоторых из них., напр.  о
причащении крещении и покаянии Спаситель  говорил  уже  во  время  Своей
земной жизни, то потому, что эти Т. суть важнейшие и непостижимейшие.  О
других Т. нет столь же ясных свидетельств в Евангелии,  но  указания  на
божественное происхождение их находятся в  посланиях  апостольских  и  в
книге  Деяний,  а  также  в   свидетельствах   апостольского   предания,
сохраненных творениями отцов и учителей церкви первых веков христианства
(св. Иустин  Мученик,  св.  Ириней  Лионский,  Климент  Александрийский,
Ориген, Тертуллиан,  св.  Киприан).  Внешние  знаки  в  таинствах  имеют
значение не сами по себе, а для человека, который по  самому  устройству
своей природы нуждается в видимых средствах для усвоения невидимой  силы
Божией Таинства существенно  отличаются  от  обрядов  (каковы  освящение
воды, погребенье умерших и проч.). Обряды имеют, во-первых, церковное, а
не божественное происхождение. Во  вторых,  таинства  сообщают  человеку
благодать Божию, которая вселяется  во  внутреннюю  духовно-нравственную
жизнь человека и изменяет ее; обряды призывают  благословение  Божие  на
внешнюю жизнь и деятельность человека. В каждом Т. сообщается  верующему
христианину определенный дар благодати, свойственный  именно  известному
Т.; так напр., в Т. крещения сообщается благодать, очищающая от греха  и
возрождающая человека;  в  Т.  миропомазания  -  благодать,  укрепляющая
человека в духовной жизни; в Т.  елеосвящения  -  благодать,  исцеляющая
недуги; в Т. покаяния
   -  благодать,  прощающая   грехи,   и   проч.   В   противоположность