кириллицы.  Наконец  было  высказано  Шафариком  третье  мнение,  весьма
правдоподобное,  хотя  тоже  гипотетическое,  что  св.  Кирилл   изобрел
глаголицу, а св. Климент - кириллицу. И так мы видим, что до сих пор  не
решен вопрос, кто именно был изобретателем глаголицы и кириллицы. Теперь
следует вопрос, какой алфавит лежит в  основании  этих  двух  славянских
азбук. Для кириллицы дело совершенно ясно,  по  крайней  мере,  в  одной
части, а именно, что главным ее  основанием  служит  греческий  уставный
алфавит,  которого  буквы  без  существенных  изменений  повторяются   в
кириллице. Не так легко решить вопрос  относительно  тех  букв,  которых
недостает в греческом алфавите:  о  них  высказано  несколько  различных
мнений; между прочим надо заметить, что некоторые из этих букв похожи на
соответственные буквы глаголицы. Еще труднее решить вопрос о  глаголице,
которая имеет начертания, на первый взгляд совсем не похожие ни на какой
известный алфавит. Ее выводили из греческой скорописи и в последний  раз
говорил об этом предмете Гейтлер, который в  обширном  сочинении  "Ueber
die   albanesischen   und   slavischen   Schriften"   доказывает,    что
глаголический алфавит является видоизменением  албанского.  Положительно
знаем  только,  что  кириллица  распространена  на  востоке  в  странах,
принадлежащих к восточной  церкви,  глаголица  же  только  на  западе  у
католических славян в Хорватии, Иллирии и когда то может быть  в  Чехии.
Оттого явилось предание, что изобретателем глаголицы был святой Иероним,
который считается апостолом этих стран. Форма начертаний букв этих  двух
азбук с течением времени  несколько  изменялась  и  по  этим  изменениям
иногда можно с довольно большою  точностью  определить  время  написания
памятника.
   Из обозрения этих двух систем, видим, что кириллица гораздо  ближе  к
греческой азбуке, чем глаголица, хотя вообще основание и тут и там почти
одно и тоже. Прежде всего замечаем, что  хотя  вообще  знаков  кириллицы
больше, что может указывать на более новое ее сравнительно с  глаголицей
происхождение, тем не менее почти каждому знаку  кирилловскому  отвечает
соответственный  знак  глаголицы.  Во  вторых,  сходство  проявляется  в
основании, на котором  покоится  способ  писания  букв,  именно  сложным
кирилловским начертаниям соответствуют сложные глаголические и наоборот;
тоже самое мы замечаем в области простых знаков. Наконец  и  сама  форма
некоторых букв одной  системы  сильно  напоминает  или  даже  совершенно
походить на форму соответствующих букв другой системы. Несмотря  на  эти
сходства, есть и довольно важные свойства, резко отличающие одну систему
от другой. Это, во-первых, разница формы, которая в  глаголице  является
не так простою и ясною.  Во-вторых,  разница  обнаруживается  в  порядке
букв, который мы можем узнать по соответствующему им порядку  цифр,  ими
обозначенных. Так, напр., в кириллице Б не  имеет  численного  значения,
так как этого знака нет в греческой азбуке, между тем  как  в  глаголице
соответствующий знак выражает число 2. Наконец, в каждой из  обеих  этих
азбук есть знаки, которых нет в другой.  Каждый  из  этих  знаков  имеет
соответствующее название  и  обозначал  отдельный  оттенок  звука,  хотя
иногда невозможно нам определить какой именно. -  Обе  эти  азбуки  дали
начало новым системам,  несколько  отличным  по  своей  форме  от  своих
первообразов.  Глаголица  первоначальная  дала  начало  так   называемой
Хорватской  глаголице,   отличающейся   особенной   угловатостью   форм,
кириллица же послужила источником для русского гражданского  шрифта  пли
так называемой "Гражданки". Прежде чем скажем о ней несколько слов, надо
упомянуть об  источниках,  которые  доказывают  существование  письма  в
России в дохристианские времена. В договоре Олега  с  греками  говорится
следующее: "аще ли створить обряженье,  таковый  возьмет  уряженое  его;
кому будет писал наследити именье, да наследить е". Здесь  дело  идет  о
письменных завещаниях в России. В договоре Игоря с  греками  мы  читаем:
"ныне же уведел есть  князь  ваш  посылати  грамоту  ко  царству  нашему
(греческому): иже посылаеми бывают от них  сли  и  гостие,  да  приносят
грамоту, пишуче сице". Подобные и даже более обстоятельные известия дают
нам арабские писатели Х века: у Ибна-Фошлана  находим  следующие  слова,
приводимые здесь в  переводе  Френа:  "schrieben  darauf  (на  могильном
столбе) aen Namen des Verstorbenen nebst dcm des Konigs der Russen" (Ibn
Foschlans Berichte, St.  Petersburg,  1823).  Ибн-эль-Нэдим  высказывает
следующие известия, полученные  от  какого-то  рассказчика,  которые  мы
повторяем в переводе того же Френа:  "....  dass  diese  (русские)  eine
Schrift halten, die auf Holz eingekerbt werde. Dabei zog er (рассказчик)
ein Stuckchen weisses Holz hervor, das er mir hinreichte. Auf  demselben
waren Charaktere eingeschnitten, die, ich weiss nicht,  ob  Worter  oder
isolirte  Buchstaben  darstellten  (Memoire   de   l'Academie   de   St.
Petersbourg, II. 513). Ибн-эль-Нэдим приводит даже рисунок этой надписи,
но ученые, хотя и  старались  найти  в  нем  сходство  с  скандинавскими
рунами, тем не менее не добились никаких результатов.  Несмотря  на  то,
предположение о сродстве этих  надписей  с  рунами  кажется  уже  потому
правдоподобным, что первые известия о письме на Руси являются  только  в
то время, когда в русской стране явились уже норманские князья со своими
дружинами. После принятия  христианства,  русские  приняли  кирилловскую
азбуку, которой стали  писаться  первые  появившиеся  на  русской  почве
рукописи, как Остромирово  Евангелие,  Изборники  Святослава  и  др.,  и
азбука  без  существенных  перемен  просуществовала  до   времен   Петра
Великого. Петр, как известно, путешествовал  по  западной  Европе,  знал
языки и читал много книг. Поэтому неудивительно, что он больше привык  к
латинской азбуке, которая, как и многое западноевропейское, казалась ему
красивее и лучше отечественного. Притом  в  1699  году  напечатано  было
амстердамское издание книги Ильи Копьевича  под  заглавием  "Поверстание
кругов небесных", где в особенности  курсив  представляет  поразительное
сходство  с  теперешней  нашей  печатью.  Затем  последовали  и   другие
амстердамские издания того же характера. Это по мнению  Грота  ("Спорные
вопросы русского правописания от Петра Великого  доныне",  С.-Петербург,
1876) главным образом  поразило  Петра  и  подало  ему  первую  мысль  о
преобразовании церковной печати для светских изданий. Одним  из  главных
его сотрудников в этом деле должен был быть сам Копьевич, который в 1700
г. основал в Амстердаме свою собственную типографию. Первые  известия  о
введении гражданки сообщил  Тредьяковский  в  сочинении  под  заглавием:
"Разговор  между  чужестранным  человеком  и  российским  об  ортографии
старинной  и  новой".  Тут  Тредьяковский  является  одним   из   первых
реформаторов русского правописания хотя  впрочем  его  реформы  не  были
приняты. Петр  велел  вылить  в  Амстердаме  новый  шрифт,  который  был
привезен в Россию в 1708  г.,  но  этот  шрифт  признан  был  не  вполне
удобным, и уже с 1710 года начались его изменения.  Одна  из  главнейших
реформ того времени последовала 1735 г. по распоряжению  Академии  Наук;