гравирование крепкою водкою, которое  уже  не  покидал  до  конца  своей
жизни, посвящая ему почти столько же времени, сколько  и  живописи.  Все
эти работы с каждым годом увеличивали за ним репутацию одного из  лучших
русских живописцев пейзажа и бесподобного, в своем роде, аквафортиста. В
1873 г. академия возвела его в звание  профессора  за  приобретенную  ею
мастерскую картину "Лесная глушь". После вступления  в  действие  нового
устава академии, в 1892  г.  Ш.  был  приглашен  руководить  ее  учебной
пейзажной мастерской, но, по  различным  обстоятельствам,  исполнял  эту
должность недолго. Он умер скоропостижно, 8 марта 1898 г. Среди  русских
пейзажистов Ш. бесспорно принадлежит место самого сильного рисовальщика.
Во  всех  своих  произведениях   он   является   удивительным   знатоком
растительных форм, воспроизводящим их с  тонким  пониманием  как  общего
характера, так и мельчайших отличительных черт всякой  породы  деревьев,
кустов и трав. Брался ли он за изображение соснового или  елового  леса,
отдельные сосны и ели, точно так же, как и их совокупность,  получали  у
него свою истинную физиономию, без всяких прикрас или убавок, - тот  вид
и с теми  частностями,  которые  вполне  объясняются  и  обусловливаются
почвою и климатом, где художник заставлял их расти. Изображал ли он дубы
или березы, они принимали у него  донельзя  правдивые  формы  в  листве,
ветвях, стволах, кореньях и во всех подробностях.  Самая  местность  под
деревьями
   - камни, песок или глина, неровности почвы, поросшие папоротниками  и
другими лесными  травами,  сухие  листья,  хворост,  валежник  и  пр.  -
получала в картинах и рисунках Ш. вид совершенной  действительности.  Но
эта реалистичность нередко вредила его пейзажам: во многих  из  них  она
заслоняла  собою  общее  настроение,  сообщала   им   характер   картин,
задуманных не с целью возбуждать в зрителе  то  или  другое  чувство,  а
случайных, хотя и превосходных этюдов. Должно также заметить, что  с  Ш.
повторилось  то,  что  бывает   почти   со   всяким   особенно   сильным
рисовальщиком: наука форм далась ему в ущерб для колорита,  который,  не
будучи у него слабым и не гармоничным, все-таки не стоит на одном уровне
с  мастерским  рисунком.  Поэтому  талант   Ш.   иногда   гораздо   ярче
выказывается в одноцветных рисунках и офортах, чем в  таких  работах,  в
которых он пользовался многими красками. Картины  и  рисунки  его  столь
многочисленны, что указание даже на важнейшие из них заняло  бы  слишком
много места; особенно много  разошлось  их  между  любителями  искусства
после устроенной в 1891 г. ретроспективной выставки работ  художника  за
сорок лет его деятельности и  распродажи  после  его  смерти  того,  что
осталось в его  мастерской.  Достаточно  будет  упомянуть  о  Шишкинских
произведениях, находящихся в  публичных  коллекциях.  Всего  богаче  ими
московская Третьяковская галерея. В ней имеются картины:  "Рубка  леса",
"Полдень в окрестности Москвы", "Сосновый лес", "Горелый  лес",  "Рожь",
"Дебри", "Пасека", "Еловый лес" и "Утро в сосновом лесу", и, кроме того,
семнадцать  мастерских  рисунков.  Музей  имп.  Александра  III  владеет
картинами: "Корабельная роща", "Полянка с  соснами",  "Лесная  глушь"  и
"Поляна", пятью этюдами и двумя рисунками. В московский публичный  музей
недавно  поступили,  по  завещанию  К.  Солдатенкова,  картина  "Вид   в
окрестностях Москвы" и один рисунок.  Всех  исполненных  Ш.  офортов  Д.
Ровинский  насчитывает  до  сотни;  он  указывает,  сверх  того,  на  68
оригинальных литографий и на 15 цинкографических опытов  этого  мастера.
А. Беггров,  в  1884  -  85  гг.,  издал  в  двух  сериях  сборник  24-х
фототипических снимков с угольных рисунков, исполненных для  него  Ш.  В
1886 г. сам художник выпустил в свет альбом  своих  избранных  гравюр  в
числе 25-ти. Впоследствии оттиски с досок, служивших для этого  альбома,
подправленных  и  несколько  переделанных,  были  изданы,  с   прибавкою
нескольких других офортов, в виде нового альбома г. Марксом.  -  Ср.  Ф.
Булгаков, "Альбом русской живописи. Картины и рисунки И. И. Ш. " (СПб.,.
1892); А. Пальчиков, "Перечень печатных листов И. И. Ш." (СПб., 1885)  и
Д. Ровинский, "Подробный словарь русских граверов XVI - XIX вв." (т. II,
СПб., 1885).
   Школа - как один из рассадников знания и полезных  навыков,  является
необходимою ступенью в развитии как отдельного человека,  так  и  целого
общества. Еще Аристотель указал на взаимодействие между Ш. и  обществом:
общее благо, как цель совместной жизни  людей,  достигается  только  при
условии, если  отдельные  члены  общества  достаточно  подготовлены  для
понимания  этого  блага,  подготовка  же,  доступная  для  общественного
контроля, осуществима только при помощи Ш. Как  состав  современной  Ш.,
так и взгляды на нее во многих отношениях обусловлены тем,  что  создано
древнегреческой культурой. Самое слово Ш.,  как  в  русском,  так  и  во
многих европейских языках носит следы греческого происхождения (scolh  -
досуг, свобода от физических занятий, откуда латинское  schola);  многие
предметы, входящие  в  программу  современной  Ш.,  тоже  обязаны  своим
происхождением древнегреческой культуре и науке. Особенно важны  в  этом
отношении   период   расцвета   афинской   государственной    жизни    и
александрийский период образованности. Начальная афинская Ш. состояла из
элементов,  не   успевших   еще   слиться   в   цельный   организм,   но
свидетельствующих во всяком случае о высоких  требованиях  от  этой  Ш.:
афинские мальчики грамоте и счету учились у грамматиста, гимнастике -  у
другого учителя, педотриба, для изучения же музыки должны были ходить  к
третьему специалисту - кифаристу.  Обучение  продолжалось  6  -  8  лет,
начиная с семилетнего возраста. В 15 - 16 лет  афинские  юноши  посещали
гимназии, предназначавшиеся прежде всего для гимнастических упражнений и
состоявшие  в  ведении  правительства.  Гимназии  располагали  обширными
помещениями, которыми стали пользоваться преподаватели разных  предметов
для чтения своих курсов тем же юношам. Как начальная Ш., так и  гимназия
в Афинах преследовали исключительно  общеобразовательные  цели.  Тот  же
характер Ш. сохранили и в александрийский период, но, благодаря развитию
отдельных наук, в этот период устанавливается определенный круг  знаний,
усвоение которых требовалось от всякого  свободного  человека.  Эта  так
назыв.  александрийская  энциклопедия  состояла   из   семи   "свободных
искусств":  грамматики,  риторики,  диалектики,  арифметики,  геометрии,
астрономии и музыки. В период  александрийской  образованности  получают
особенное развитие средние школы под названием Ш. грамматиков и риторов.
Они были предоставлены частному  почину,  не  располагали  определенными
материальными средствами и обязаны  были  успехом  лишь  талантам  своих
руководителей. Христианство внесло в школы утилитарную окраску, так  как
первые чисто христианские школы были  вызваны  потребностями  минуты.  В
течение первых четырех веков христианской эры на Востоке устанавливаются
три  типа  начальной  Ш.,  возникавшие  затем  повсюду,  где  появляется
христианство: приходские, епископские и монастырские. Все эти Ш. были  в