остатки которой найдены в Сиваликских холмах на южном склоне Гималайских
гор. Аноа (Probubalus celebensis) - представляет  некоторое  сходство  с
антилопами. Около 2 м. длины, темно-бурого цвета; пахи желтые; на  щеках
белые пятна. Водится в горах Целебеса и, подобно буйволам,  любит  воду;
питается сочными  растениями.  По  всей  вероятности  -  прямой  потомок
предыдущего. b) Buffelus, с коротким затылком,  плоскими,  треугольными,
направленными в бок рогами.  Родина  Азия.  Сюда  относится  плиоценовый
Buffelus palaeindicus из долины Нербудды  и  Buffelus  indicus  с  тремя
разновидностями: буйвол индийский (Buffelus s. Bubalus  vulgaris);  арни
(В. Arni) и керабу (В. Kerabau). с) Bubalus, с слабо вытянутым  затылком
и полуцилиндрическими рогами, основания которых у самцов расширены. Сюда
относится буйвол африканский (В. caffer). Подрод 2-й  -  Бизон  (Bison).
Лоб очень широкий, выпуклый; цилиндрические,  короткие,  направленные  в
бок рога круто загибаются кверху. Удлиненные остистые отростки последних
шейных и первых спинных позвонков образуют горбообразное  возвышение  на
загривке. На лбу, голове и шее  длинная  грива;  на  подбородке  борода;
войла нет. Виды: Bison priscus,  в  дилювии  старого  света  и  Северной
Америки; этот вид есть, вероятно, родоначальник  двух  следующих.  Бизон
американский (Bison americanus). Зубр (Bison europaeus).  Подрод  3-й  -
Бык собственно (Воs). Как уже  сказано,  родоначальником  Б.  собственно
считается Bos etruscus, ископаемая форма из  плиоцена  Италии.  К  этому
виду очень близок бантенг  (В.  sondaicus).  Боковыми  формами  бантенга
считаются: гаура (Bos gaurus) и  гайял  (Bos  gavaeus),  Затем  к  этому
подроду  принадлежат  еще:  як  (Bos  grunniens);  зебу  индийский  (Bos
indicus); зебу африканский (Bos africanus),  и  наконец,  многочисленные
породы быка домашнего (Bos taurus), которые  имеют  древнейшего  (именно
азиатского) представителя в плиоценовом быке - Bos nomadicus;  в  Европе
последнего заменяют  тур  (Bos  primigenius)  и  бык  короткорогий  (Bos
brachyceros), которые считаются родоначальниками европейских пород.
   Э. Брандт.
   Былины  составляют  одно  из  самых  замечательных  явлений   русской
народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей,
живости колорита, отчетливости характеров изображаемых лиц, разнообразию
мифических, исторических и бытовых элементов они не  уступают  немецкому
богатырскому  эпосу  и  эпическим  народным  произведениям  всех  других
народов, за исключением разве Илиады и Одиссеи.
   Былины являются эпическими песнями о русских богатырях; именно  здесь
мы находим воспроизведение общих, типических их  свойств  и  историю  их
жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Каждая  из  этих  песен
говорит, главным образом, об одном эпизоде жизни одного богатыря и таким
образом получается ряд песен отрывочного характера, группирующихся около
главных представителей русского богатырства. Число  песен  увеличивается
еще вследствие того, что имеется по несколько вариантов, более или менее
различных, одной и  той  же  Б.  Все  Б.,  кроме  единства  описываемого
предмета,  характеризуются  еще  единством  изложения:  они   проникнуты
элементом чудесного, чувством свободы и (по мнению Ореста Миллера) духом
общины. Миллер не  сомневается  в  том,  что  независимый  дух  былевого
русского эпоса является отражением старой вечевой  свободы,  сохраненной
вольными казаками и свободными олонецкими крестьянами,  не  захваченными
крепостным правом. По взгляду этого же ученого, дух общины,  воплощенный
в былинах,  является  внутренней  связью,  соединяющей  русский  эпос  и
историю русского народа.
   Кроме внутреннего, замечается еще и внешнее единство былин, в  стихе,
слоге  и  языке:  стих  Б.  состоит  или  из  трохеев  с   дактилическим
окончанием, или  из  смешанных  трохеев  с  дактилями,  или  наконец  из
анапестов; созвучий нет совсем и все основано  на  музыкальности  стиха;
тем, что былины писаны  стихами,  они  отличаются  от  "побывальщин",  в
которых уже давно стих разложился в  прозаический  рассказ.  Слог  в  Б.
отличается богатством  поэтических  оборотов;  он  изобилует  эпитетами,
параллелизмами, сравнениями, примерами и другими поэтическими  фигурами,
не теряя вместе с тем  своей  ясности  и  естественности  изложения.  Б.
теперь  "сказываются"  на  чистом  великорусском  языке,  с  сохранением
довольно большого количества архаизмов, особенно  в  типических  частях.
Гильфердинг каждую Б. делил на. две части: одну - изменяющуюся сообразно
воли  "сказателя";  другую  -  типическую,  которую  рассказчик   должен
передавать всегда с возможной точностью, не  изменяя  ни  одного  слова.
Типическая часть заключает все существенное, что говорится про богатыря;
остальное представляется только фоном для главного рисунка.  Чтобы  дать
понятие  о  количестве  былин,  отметим  статистику  их,  приведенную  в
"Истории Русской Словесности"  Галахова.  Одних  былин  киевского  цикла
собрано: в Московской губ. 3, в Нижегородской 6,  в  Саратовской  10,  в
Симбирской 22, в Сибири 29, в Архангельской 34, в  Олонецкой  до  300  -
всех вместе около 400,  не  считая  здесь  Б.  новгородских,  позднейших
московских и др. Все известные нам  Б.  по  месту  своего  происхождения
делятся  на:  киевские,  новгородские  и  общерусские,  более   поздние.
Хронологически на первом  месте,  по  О.  Миллеру,  надо  поставить  Б.,
рассказывающие о богатырях сватах; потом те, которые  вообще  называются
киевскими и новгородскими: по-видимому они возникли  до  XIV  в.;  затем
идут вполне исторические, относящиеся  к  московскому  периоду  Русского
государства, и наконец относящиеся к событиям последних времен.
   Последние два разряда былин не представляют особенного интереса и  не
требуют обширных объяснений; поэтому до сих пор вообще  мало  занимались
ими. Но огромное значение имеют былины так называемого новгородского и в
особенности киевского цикла, хотя нельзя  смотреть  на  эти  Б.  как  на
рассказы о событиях, действительно имевших когда-то место в таком  виде,
в  каком  они  представляются  в  песнях:   элемент   чудесного   вполне
противоречит этому. Если же Б. не  представляются  достоверной  историей
лиц, действительно живших когда-то на Русской земле,  то  их  содержание
надо непременно объяснять иначе. Ученые  исследователи  народного  эпоса
прибегали  в  этих  объяснениях  к   двум   методам:   историческому   и
сравнительному.  Собственно  говоря,  оба  эти  метода   в   большинстве
исследований сводятся к  одному  сравнительному,  и  едва  ли  правильно
ссылаться здесь на метод исторический. В самом деле, исторический  метод
состоит в том, что мы для  известного,  напр.  языкового  явления  путем
архивных  поисков  или  теоретического  выделения  позднейших  элементов
отыскиваем все более и более древнюю форму и таким  образом  приходим  к
первоначальной  -   простейшей   форме.   Совсем   не   так   применялся
"исторический" метод к изучению былин. Здесь  нельзя  было  сопоставлять
новых редакций с более древними, так как  мы  этих  последних  вовсе  не
имеем; с другой стороны, литературная критика  отметила  в  самых  общих