Удары топора в дверь  внизу также не  встревожили ее, и  она продолжала
следить за приближавшимся Дагхаром, когда внезапно с крыши ближайшего  дома,
по ту сторону соседней улицы, раздался громкий голос.
     --  Ильдихо!  Ильдихо! Беги!  Он  убьет  тебя! Беги  с крыши  в погреб,
спасайся! Он сейчас придет!
     Обернувшись на  голос,  она  увидела  на углу широкой улицы, на  крыше,
стоявшего человека, который кричал и делал ей знаки.
     -- Эллак! Ты здесь? Что тебе нужно?
     --  Не  спрашивай! Спрячься! Я  не  могу  перескочить  к  тебе, слишком
далеко. Он убьет тебя!
     -- Кто?
     -- Брат Дженгизиц! Он ломает дверь! Вот он!
     Из  узкого  отверстия  в  виде  люка,   ведшего  на  крышу,  высунулось
отвратительное, окровавленное лицо гунна. Он уронил топор при входе и держал
в зубах  длинный нож, оставив обе руки свободными, чтобы цепляться по ведшей
сюда веревочной лестнице.
     Как  ни велико  было  мужество  Ильдихо, сердце ее охватил  смертельный
ужас. У  нее мелькнула  мысль  броситься с  крыши,  только  бы избежать  рук
Дженгизица, но  башня была очень высока, прыжок означал неминуемую смерть, и
она кинулась вперед, чтобы столкнуть врага в люк, пока он не вылез на крышу.
Но уже было поздно: он стоял перед ней.
     -- Дагхар! -- крикнула она. -- Дагхар! На помощь!
     -- Кричи! -- насмешливо сказал он. -- Горе  тебе, убийце величайшего из
людей! Жаль, что нет времени помучить тебя. Но жить ты не будешь!
     И он бросился на нее  с занесенным ножом.  Но  девушка была  отважна  и
сильна:  она нередко  укрощала волов, останавливая их за рога.  И теперь она
решилась дорого продать свою жизнь.
     Обеими  руками вцепившись  в  его  правую руку с  ножом, она мешала ему
переложить оружие в левую,  и  в то же  время  изо всей  силы  толкала его к
открытому люку.
     Сначала Дженгизиц опешил от  неожиданного сопротивления, но опомнившись
левой рукой схватил девушку за  горло  и быстро увлек ее к тому месту крыши,
где перила были очень низки и где он мог покончить с ней, сбросив вниз.
     Ильдихо,  стиснутая  его железными  пальцами, уже  начинала ослабевать,
руки  ее  разжались, колени  подогнулись, и в помутившемся  мозгу  мелькнула
последняя  мольба  к богине Фригге, когда вдруг снизу раздался такой возглас
ужаса и изумления,  что  палач и жертва вздрогнули и  остановились  в  своей
отчаянной борьбе. Дженгизиц вырвал руку и отскочил от Ильдихо, прислушиваясь
и озираясь.
     В то же мгновение на крышу позади них прыгнул человек: это был Эллак.
     ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
     Угадавшие его намерение гунны приветствовали его  оглушительным криком,
который так  поразил боровшихся на крыше.  Жизнь  Эллака висела на волоске в
миг  этого  безумного прыжка, но он удался, и Эллак уже стоял между братом и
девушкой.
     -- Беги, Ильдихо!
     Она  исчезла в люке и,  быстро спустившись  по веревочной лестнице, уже
бежала  к  двери,  когда наверху  послышалось  тяжелое  падение.  Дженгизиц,
забрызганный кровью, в один миг очутился возле нее.
     -- Пес убит! Теперь твоя очередь!
     И  он  схватил  ее за  длинные  волосы. Она громко закричала  от боли и
страха и закрыла глаза.
     -- Дагхар! -- отчаянно крикнула она в последний раз.
     -- Я здесь! -- раздалось в дверях.
     Волосы ее  рассыпались по плечам.  Она открыла глаза: рядом с ней стоял
Дагхар,  а  позади на полу в предсмертных судорогах  корчился  Дженгизиц,  в
горле, у него торчало копье.
     Все завертелось перед Ильдихо, и она без чувств упала на руки жениха.
     ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
     Когда она опомнилась, вместе с Дагхаром около нее стоял король Визигаст
и  его  свита,  рассеявшие  последних  гуннов. Все  вместе они поспешили  на
площадь  к  Ардариху,  которого  застали в переговорах  с  Хелхалем.  Старик
согнулся  и одряхлел в эти несколько  часов  и стоял перед королем,  склонив
свою седую голову,  а  по его впалому бледному лицу катились крупные  слезы,
смешивавшиеся с кровью из раны на щеке.
     Молча, угрюмо и не поднимая глаз слушал он Ардариха.
     --  Я не  могу  согласиться на твое предложение,  -- говорил король, --
выдать  тебе короля  Визигаста,  Ильдихо и  Дагхара,  для спасения которых я
рисковал своей  жизнью и  жизнью  своих всадников!  Это требование  безумно,
старик!  Отношения  наши  изменились.  Мы  не  данники  сыновей  Аттилы!  Мы
свободны!  Лучше  согласись ты  на то, что  я предлагаю  тебе:  мы не станем
трогать вас и уйдем с миром, но вы должны  отпустить с нами из  лагеря  всех
пленных  германцев,  их  жен  и  детей.  Вы  же,  гунны,  оставайтесь  здесь
оплакивать вашего царя  и падение вашего царства.  Сыновьям  Аттилы передай,
что  мы считаем  себя свободными от  гуннского  ига! Если же вы  хотите,  то
соблюдем  древний народный  обычай:  назначим время и  место великой  битвы.
Пусть  боги  решают сами, кому быть победителем, кому -- побежденным.  Через
четыре месяца вы уже сможете собрать все ваше войско, и мы также. В  Панонии
прекрасная  река  Нетад  течет по обширной, удобной для битвы  равнине. Туда
приглашаю я тебя,  всех сыновей Аттилы  и все орды гуннов для решения нашего
спора. Ты согласен?
     -- Согласен! -- твердо отвечал Хелхаль, выпрямляясь.
     По его знаку по лагерю разосланы были гонцы, возвещавшие германцам, что
они свободны и могут вернуться на родину вместе с Ардарихом.
     --  А  теперь,  --  обратился  к  германцам  Хелхаль,  --  уйдите и  не
оскверняйте вашим присутствием великого мертвеца!
     Ильдихо  подошла к отцу и Дагхару и, покраснев, что-то тихо сказала им.
Они утвердительно кивнули, и король Визигаст обратился к Хелхалю:
     --  Кроме  свободы  пленных  германцев, мы еще  требуем  от  вас одного
мертвеца: отдайте нам труп Эллака, павшего под ножом гунна за мою дочь. Труп
его не должен быть посрамлен вашей местью. Мы увезем его с собой  и погребем
по готскому обряду.
     -- Он был чужой нам при  жизни! Пусть же останется им  и  после смерти!
Возьмите этого ублюдка! -- угрюмо отвечал Хелхаль.
     Дагхар с несколькими гепидами принес с башни тело Эллака и положил  его
на носилки. Затем германцы удалились от шатра, около которого еще оставалась
довольно  многочисленная толпа  рабов  и  гуннов,  и  последнее,  что  видел
обернувшийся   назад  Ардарих,  была  высокая  фигура  седого  Хелхаля,  как
подкошенный сноп, свалившегося с деревянного помоста.