Генерал  Милорадович отвечал  с свойственным ему  благородством и
красноречием. Он говорил между  прочим, что для государя, который
подъемлет  меч только для  расторжения оков,  воюет - для  мира и
покорять народы желает одною благостию, ключи сии будут тем более
драгоценны,  что они  не обагрены  кровью. "Ваши храмы,  законы и
самые обычаи,  - продолжал он, -  останутся неприкосновенны. Пища
кроткой души  императора -  благотворение. Первым доказательством
попечении  его Варшаве  есть  уже то,  что он  освобождает  ее от
постоя. Все  войска расположены  будут в окрестных  селениях и на
полях  около  города;  но  дабы  не  обременить  участи  поселян,
городские    жители   постараются   доставить    войскам   нужное
продовольствие. О сем сделаем особое постановление. Так действует
государь мой, - говорил генерал. - Мщение чуждо великой душе его.
Он не  желает проливать  кровь за кровь и  платить разрушением за
разрушение; и  для самых  виновных отложил он суд  свой, карая их
одною  милостию". "Александр  Первый хочет  жить для  Истории", -
прибавил  дипломат Анштет  -  и все  кончилось. Депутаты  уехали,
назначив завтра в 10 часов собрание в замке Виланов. Ключи тотчас
отправлены были  к государю с  полковником Сипягиным, начальником
штаба по авангарду.

Мы  пересекли  все  дороги  из Варшавы  и  Модлина.  Беспрестанно
приносят  с  передовых постов  в  квартиру генерала  Милорадовича
чемоданы с письмами, отправленные по почте. Воинская осторожность
велит читать все, что  пишется в Варшаву и из Варшавы. Много есть
писем из разных мест  Франции, Италии и Германии. По надписям все
почти  принадлежали  знаменитой покойнице  -  большой французской
армии.  Много  в них  есть  смешного, жалкого.  Вообще странно  в
окрестностях Варшавы  узнавать все сокровеннейшие тайны семейств,
живущих в Париже, Вене  или Касселе. Есть много прекрасных писем.
Когда-нибудь я  тебе пришлю  их кучу. Между  прочим, попались мне
целая    любовная    переписка    одной    Шарлоты,    жительницы
Наполеонс-гиоге,   что  близ   Касселя,  с   каким-то  Людовиком,
капитаном  Вестфальской   гвардии.  Перехватные  письма  и  глаза
невидимок,  которых рассылаем  в  разные стороны,  доставляют нам
весьма  нужные   сведения:  мы  узнаем   задушевные  тайны  наших
неприятелей.  Недавно   изумил  я  одного   выходца  из  Модлина,
рассказав ему, сколько в  крепости улиц, сколько ворот, имена тех
и  других; сколько магазинов,  с чем  именно, чем они  крыты; где
хранится порох, сколько каких войск и каких полков; сколько у них
колодцев, когда  и в котором испортилась  вода; в какие дни пекут
они  хлеб  и  когда терпят  большой  недостаток  в воде.  Наконец
рассказал ему свойства коменданта, его занятия, его связи, - даже
имя любовницы eгo! - Все это узнается через некоторые посредства.
В  войне  необходимо  иметь   свои  глаза  и  свои  уши  в  стане
неприятельском: чем вернее видишь и слышишь, тем надежнее разишь.
Распознав места  и выщупав силы неприятеля,  почти можно ручаться
за успех.

                                                      27. Виланов

Приметил  ли ты,  как мы,  имея Варшаву центром,  движением нашим
описывали  около нее  дугу,  переходя из  одного места  в другое,
делая приготовления, скрывая намерения свои и в город не вступая.
Так  ходит темная  буря над  селами и пугает  земледельцев, грозя
рассыпать  губительный  град. Австрийцы  уже  давно выступили  из
Варшавы; а  мы еще не занимаем ее. "Для  чего же мы медлим, скоро
ли вступим? Или еще не решена судьба Варшавы? Что будет с нею?" -
так все спрашивали, и никто не отвечал. "Что будет с Варшавою?" -
спрашивали у барона Анштета. "Один бог и Александр знает про то",
-  отвечал  он  с  таинственным  видом.  Поляки  все  это  знали,
чувствовали и трепетали. Они видели, что мрачная туча носится над
их  головами,  и  не  знали,  благотворительным  ли  дождем,  или
палящими молниями  разрешится она. Вчерашний день  облегчил их от
тяжкого бремени  сомнений. Все  это делано было,  однако ж, очень
кстати; ибо  страх над  волнующимися умами народа  имеет действие
стужи, сжимающей  бурные волны  рек и озер.  Между перехваченными
письмами нашли  мы одно,  в котором уведомляли,  что весь арсенал
Варшавский роздан народу. К чему бы, например, это? Теперь ведено
сносить, и сносят все это оружие в Виланов. Офицеры наши не иначе
могут  въезжать в  Варшаву,  как по  билетам, и  то  с строжайшим
запрещением в ней ночевать.  Впрочем, Варшава, как говорят, очень
нам рада  и гораздо охотнее  желала бы иметь войска  наши в себе,
нежели около себя. Но покуда отпрошусь в Варшаву, спешу осмотреть
прекрасный здешний замок.

                                                          Виланов

Древний  замок  короля  Собиеского,  который в  1683  г.  выручил
осажденную   турками   Вену.  Теперь   принадлежит  он   молодому
Станиславу  Потоцкому,  Это  подлинно  королевский  замок!  Какое
величие в  расположении, в зодчестве, в  уборах! Стенная живопись
прекрасна. Лепной работы множество. Две больших галереи наполнены
картинами, в числе которых есть прекрасные, драгоценные, наприм.:
Пуссеневы  сельские виды;  все  семейство Собиеского;  сам он  на
коне.  Прелестная  Собиеского жена  представлена  здесь в  разных
видах: в одном месте  видишь ее прекрасною пастушкою, сидящей над
чистым ручьем и в  зеркале вод поправляющею свой цветочный наряд;
в другой  картине видите  вы ее прелестным  ангелом, летающим под
голубыми  небесами. Жаль,  что нет здесь  картины, представляющей
самого  Собиеского в  торжественный час освобождения  Вены. Здесь
более  всего  портретов.  Прекрасные  женские  лица  стоят  подле
усатых, железными латами покрытых и лаврами увенчанных поляков. В
таком наряде  они были  героями. Вместе с латами  и кунтушами[23]
сложили   они  с   себя   древнее  мужество   и  твердость   душ.

                                                          Варшава

Обширный, садами окруженный  и гуляньями наполненный город. Летом
может она назваться цветущею. Есть много огромных палат, дворцов;