тобою. Разве у нас нет цирюльников; но они живут в хижинах, часто
в лачужках. Отчего же здесь люди так достаточны? Это тайна образа
жизни немцев.

Р. S.  Вчера приехал  к нам из Кенигсберга  бывший адъютант графа
Остермана,  молодой  Сакен, которого  отец  состарился  и умер  в
службе.

                                                         10 марта

У  нас здесь  танцуют  и веселятся  под громом  глогавских пушек.
Вчера  полковник  Сипягин  удивил  и забавил  город  великолепным
балом.  Девушек  было  очень  много, и  много  хороших;  угощение
прекрасное, и гости веселились до белого дня.

Жизнь  авангардная,  при всех  трудах  и  опасностях, имеет  свои
наслаждения.  В  том  месте,   где  голос  смерти,  раздаваясь  с
выстрелами, поражает часто слух и невольно напоминает о краткости
жизни, в  том месте  дружба должна быть  искреннее, откровенность
непритворнее,  все связи  надежнее. В авангарде,  конечно, более,
нежели где-нибудь спешат жить и наслаждаться, но там помнят также
и то, что, как  говорит Гораций, хороши только те наслаждения, за
которыми не следует раскаяние;  иначе в сладких напитках нашли бы
горечь и не уснули бы покойно под звуком близкой стрельбы. Всякий
день  после развода  и  перед во  чернею  зарею играет  у нас  на
площади   музыка;   народ  толпится   слушать  ее.   Великодушное
снисхождение начальника  удаляет строгую взыскательность. Приязнь
и свобода украшают авангардную жизнь офицера.

                                                         13 марта

Я  желал,  чтоб  ты  был у  нас  вчера  и,  верно, восхитился  бы
авангардным  нашим  празднеством.  От  хладных  стран  Сибири  до
Немана, Вислы и Одера праздновали вчерашний день повсеместно. Это
был   день    восшествия   на    престол   государя   императора.

Войска   и    жители   без   всякого   предварительного   условия
приготовились  к   общему  празднеству.  С  восходом  прекрасного
весеннего  солнца  движение  и  деятельность зашумели  в  городе.
Караул  Кексгольмского  полка готовился  к  разводу.  В 10  часов
сменил он  караул Перновского. Прекрасные солдаты  того и другого
полка  обратили  на  себя   всеобщее  внимание.  Бодро  и  весело
проходили они по улицам, наполненным зрителями. После развода все
пошли в особый дом,  где генерал Милорадович приказал приготовить
великолепный  обеденный  стол   на  200  особ.  Русский  полковой
священник служил молебен.  Кроме военных чиновников и почетнейшие
из граждан  присутствовали при оном. Я  не могу описать восторга,
который овладел сердцами, когда священник произнес молитву, чтобы
господь положил  всех врагов под стопы  государя нашего. "Они уже
лежат у  ног его!"  - думал каждый,  и слезы умиления  сверкали у
многих на глазах. Как  сладко тем, которые за год пред сим видели
грозные тучи бед на  горизонте своего отечества; видели бездну, к
которой  вихри ужасных  случаев влекли  его; которые  с сердечным
стоном предавали  в жертву пламени матерь  и красу городов своих,
позволяя врагу  простирать хищность,  меч в цепи  даже до берегов
Оки; как сладко, говорю  я, было им мыслить, что отечество их уже
свободно, не только мыслить, но и быть в сем уверену - и где ж? -
стоя твердою  ногою на берегах Одера!..  Все вообще с необычайным
усердием  преклоняли  в  сей   день  колода  и  молились  вышнему
блюстителю царей  и царств.  При пении многие  лета государю рота
полковника  Мерлина палила  из всех  своих пушек.  Глогавцы также
сегодня  стреляли.   Гром  их  пушек  сливался   с  шумом  нашего
торжества.  Эти  осажденные,  равно  как  и  модлинцы,  не  щадят
зарядов.  Вскоре  по  отпетии  молебна подпрефект,  бургомистр  и
прочие  чиновники  города,  с  немалым числом  окрестных  дворян,
вместе  с  военными  сели  за  стол. Офицеры  угощали  их.  Около
двадцати генералов, украшенных блистательнейшими знаками отличия,
возвышали присутствием своим сие торжество. Изобилие щедрою рукою
потчевало гостей. В продолжение обеда окна в доме были отворены и
музыка гремела. Народ большими толпами собрался на улице. Офицеры
вздумали повеселить  его: наменяли мелких  полусеребряных денег и
начали   бросать,  говоря:   "Молитесь  за   здоровье  Александра
Первого!" -  Ура!  Громкие восклицания раздались  по всем улицам;
деньги  беспрестанно сыпались,  и народ неумолчно  кричал: "Ура!"
Тут же  представили подписку  для поддержания здешнего  театра. В
несколько минут авангардная щедрость ссыпала такую сумму, которая
удивила и  осчастливила бедных актеров. Зато  ввечеру они утешили
нас  удачною игрою  в  драме:  "Государь, скрывающий  сан  свой".
Предмет и  содержание прекрасны. Переодетый государь, путешествуя
с одним  из вернейших  ему министров, обозревает  землю свою. Что
представляется  глазам его?  - Тьма  несправедливостей!.. Сильные
давят слабых; богачи  играют судьбою бедных, добродетель влечется
в заключение,  порок смеется  слезам ее; золото  и происки кривят
повсюду  весы  правосудия; невинность  стонет; заслуга,  покрытая
сединами,  томится  в  нищете;  праздность отдыхает  на  шелковых
перинах.   Добрый   государь  пылает   негодованием,  хочет   все
преобразить - и многое  исправляет. Каждый порыв его состраданья,
каждое слово его  приносит целение недугам государства. Государь,
взирающий на народ свой только с высоты престола, есть то же, что
лекарь,  пользующий  заочно. Чтоб  излечить  раны,  должно к  ним
прикасаться.  В  заключение  драмы  появился  вензель  Александра
Первого,  лаврами увенчанный  и разноцветными  огнями освещенный.
Молодая актриса говорила поздравление. Беспрерывное рукоплескание
одобряло усердие  и игру актеров. С  наступлением ночи весь город
запылал  разноцветными огнями.  Множество плошек украшало  дома и
улицы.  В  разных  местах  блистали прозрачные  картины  в  честь
знаменитому  дню.  По всем  площадям  и улицам  играла музыка.  И
немцы,  у  которых  привычка  гасить  огонь  в  10  часов  вечера
сделалась почти законом, расхаживали  толпами по городу и учились
у русских кричать "ура!". Сон в сей освещенной ночи уступал место