В самом деле, если  вам уж очень надобны французы, то вместо того
чтоб выписывать  их за  дорогие деньги, присылайте  сюда побольше
подвод  и забирайте  даром. Их  можно ловить легче  раков. Покажи
кусок хлеба - и целую колонну сманишь! Сколько годных в повара, в
музыканты,  в  лекаря,  особливо  для  госпож,  которые  наизусть
перескажут  им всего Монто;  в друзья  дома и  - в учителя!  И за
недостатком русских  мужчин, сражающихся за  отечество, они могут
блистать  и на  балах  ваших богатых  помещиков, которые  знают о
разорении  России только  по слуху!  И как  ручаться, что  эти же
запечные французы, доползя до  России, приходясь и приосанясь, не
вскружат     голов    прекрасным     россиянкам,    воспитанницам
француженок!..  Некогда  случилось в  древней  Скифии,  что  рабы
отбили у господ  своих, бывших на войне, жен и невест их. Чтоб не
сыграли такой  штуки и  прелестные людоеды с  героями русскими!..

                                               16 декабря. Вильна

В начале октября был  я несколько сот верст за Москвою, в Рязани,
в Касимове,  на берегах Оки. В ноябре  дрались мы уже на границах
Белоруссии, а 16 декабря пишу к тебе из Вильны. Так мыкается друг
твой  по  свету! Такими  исполинскими  шагами шло  войско наше  к
победам и  славе!.. Но сколько  неслыханных, невообразимых трудов
перенесло войско! Сколько вытерпел  друг твой! Однако ж я здоров!
Через шесть  дней буду  в Гродне. Армия остается  еще здесь, чтоб
взять хоть  малейший роздых. Авангард идет  в Гродню, которая, со
всеми  магазинами  своими,  сдалась  партизану  Денису  Давыдову.
Наполеон бежит к Неману.

На сих днях изволил прибыть сюда государь император. Победоносное
воинство  и отягченный  лаврами  князь Смоленский  встретили его.
Вскоре прибыл и цесаревич. Радость сделалась общей. Все окрестное
дворянство  стеклось в  город -  и город  заблистал разноцветными
огнями  освещений.   Различные  прозрачные  картины  представляли
Россию торжествующей, Александра - милующим преступных, Наполеона
-  бегущим. Известно  стало,  что эти  картины рисовал  тот самый
живописец, который  за несколько перед этим  месяцев изображал те
же  лица,  только в  обратном  смысле,  для освещения  и в  честь
Наполеону. Так  же профессор, который  протрубил теперь негромкую
оду  в  честь  русским,  славил прежде  французов.  Таковы  люди!

Трудно достигнуть  человеку до степени славы,  какою озарен Князь
Светлейший! Но еще труднее  быть, как он, столько ж славну, как и
любиму.  Он   позволил  офицерам  тепло  одеваться   в  морозы  и
веселиться,  где можно,  - и  очаровал души!  Недавно докладывали
ему:  не прикажет  ли  запретить офицерам  забираться в  трактир,
находившийся  против самых  его  окон, где  они привыкли  играть,
шутить  и веселиться? "Оставьте  их в  покое, - отвечал  Князь, -
пусть забавляются, мне приятно  слышать, как они веселятся! Люди,
освободившие  Отечество, заслуживают  уважение. Я не  люблю, чтоб
главная квартира  моя походила  на монастырь. Веселость  в войске
доказывает готовность его идти вперед!"

О! Он знает сердце  человеческое! Он знает, что одной ложкой меда
больше   можно   сманить  мух,   нежели   целой  бочкой   уксуса.

                                                       18 декабря

Я два раза навещал одного из любезнейших поэтов наших, почтенного
В,  А.  Жуковского.  Он  здесь,  в  Вильне,  был  болен  жестокой
горячкой;   теперь  немного   обмогается.    Отечественная  война
переродила людей.  Благородный порыв  сердца, любящего Отечество,
вместе  с другими  увлек и  его из  круга тихомирных  занятий, от
прелестных бесед с музами в шумные поля брани. Как грустно видеть
страдание того, кто был  таким прелестным певцом во стане русских
и кто дарил нас такими прекрасными балладами! Мой друг! Эта война
ознаменована какой-то священной важностью, всеобщим стремлением к
одной   цели.  Поселяне   превращали   серп  и   косу  в   оружие
оборонительное; отцы  вырывались из объятий  семейств, писатели -
из  объятий  независимости  и муз,  чтоб стать  грудью  за родной
предел. Последние, подобно трубадурам рыцарских времен или бардам
Оссияна, пели и под шумом военных бурь.

                                     21 декабря. На пути в Гродно

Не  правда ли,  что очень  приятно найти  прекрасный куст  розы в
дикой  степи? Точно так  же радует  нас хороший дом  в разоренной
стороне. Мы испытали приятность такой находки, проезжая из Вильны
в Гродню.  Гродня есть  прекрасный сельский дом  сестры покойного
короля, графини Тишкевичевой. Везде и во всем виден изящный вкус:
в выборе места для  дома, в расположении комнат и в уборке их; но
более всего понравились нам картины.

Захочешь  насладиться приятным  утром  - взглянешь  на стену  - и
видишь  в картине  все прелести  его. Как  синь и  прозрачен этот
воздух!  Как легки  эти дымчатые  облака! Как хороши  первые лучи
солнца!  Кажется,  видишь,  как   эти  лучи  яснеют,  как  воздух
становится  светлее;  туман  редеет,  цветки просыпаются,  птички
стрясают с крылышек жемчужную  росу, и все в улыбке! В дополнение
видишь невинность. В виде прелестной пастушки, с свежим, утренним
румянцем на щеках и с пестрым стадом. Тут же вечер: как хорош! Не
волшебник ли  какой-нибудь собрал  сизые тени вечерних  сумерок и
бросил  их  на  холст? Они  так  живо  изображены! Вот  подлинник
лучшего из  польских живописцев.  Вижу сражение, конный  бой или,
лучше сказать, жаркую схватку,  в которой отличается один человек
на  дикой  лошади, которая  скачет  через груды  тел, бесится  и,
кажется, стремится  опрокинуть и стоптать все,  что ни встречает.
Кто же этот человек,  у которого епанча свалилась с плеч; который
в бешенстве ратном растерзал на себе одежду и обнажил до половины
тело  свое?  С  длинным  ножом  в  руке, которым  бьет  лошадь  и