Надежда на то,  что когда-либо  они  будут обладать достаточным  количеством
нитона  для  проведения  такого  рода  опытов,  исчезала;  Рамзай   и  Содди
прикинули, что  для получения 1  л газа необходимо около  500 кг  радия. Уже
тогда  представлялось   безнадежным  получить  такое   количество  радия.  В
настоящее время мировой запас радия  оценивается,  в лучшем случае, тысячной
долей этой величины, то есть составляет приблизительно 500 г.
   В  конце  концов  Рамзай  с  удивительной  экспериментальной  ловкостью
определил-таки  плотность  нитона  и  смог  рассчитать, исходя  из  нее, его
атомную массу. Радон нашел свое место в  последней  свободной  клетке группы
благородных газов, после ксенона.
   При анализе  радиоактивных  минералов  ученые  всегда получали  гелий в
качестве  побочного  вещества.  Поэтому  уже  в  1902  году   Резерфорд  при
толковании радиоактивного распада высказал предположение, что гелий является
продуктом  распада радия.  При выяснении  этого вопроса  так же  приходилось
работать с минимальными количествами веществ. Вся аппаратура,  изготовленная
Рамзаем,  отличалась  крошечными  размерами.  Она  состояла  из  капиллярных
трубочек  диаметром менее полумиллиметра.  В  такие "сосуды" Рамзай  и Содди
поместили очищенную  эманацию  радия,  исследовали  ее  спектр и,  к  своему
радостному изумлению, обнаружили, что через несколько дней стали вдруг видны
линии гелия. Это было  доказательством  превращения радона в  гелий.  Рамзай
сделал  сообщение о  сенсационном открытии  16  июня  1903 года на ежегодном
собрании Химического  промышленного общества  в Брэдфорде.  В  том же месяце
появилась  статья Рамзая  и Содди в  научных журналах: "Опыты с  радием и  о
выделении гелия из радия".
   Таким  образом,  впервые  было  экспериментально  доказано  превращение
одного  элемента  -- радия в другой -- гелий. Естественно, что пресса  всего
мира  быстро  оповестила  об   этом   событии  в   сообщениях,  откликах   и
комментариях. Ведь  это было первое удачное  превращение элементов, которого
ожидали  алхимики   целые  столетия.   Конечно,  не  было  недостатка   и  в
скептических  высказываниях.  Рамзая   и  Содди  упрекали  в  том,  что   их
лаборатория  настолько заражена гелием, что любой чувствительный спектроскоп
всегда обнаружит следы привнесенного газа.
   Научно-популярный журнал "Умшау" 4  февраля 1905  года, отдавая должное
гениальному  искусству  экспериментаторов  Рамзая  Содди,  все  же  отмечал:
"...еще  не   настало   время   выбрасывать  за  борт  испытанное  старое  и
безоговорочно становиться на сторону учения о превращении элементов".
   Еще в апреле 1904 года почтенный Клеменс Винклер  через  тот же  журнал
потребовал, чтобы вспомнили важнейшие  основы химии:  "Радиевый бум  охватил
сейчас  весь мир и в наибольшей степени -- среду дилетантов;  при виде этого
всякого химика угнетает тот факт, что о радии, открытом уже шесть лет назад,
можно сообщить лишь то что он очень похож на барий, что  у него большая, чем
у   последнего,   атомная   масса   и   что   он   проявляет   поразительное
самопроизвольное  излучение. Химические  его  особенности  все  еще почти не
известны...".
   Однако Рамзай и Содди в  дальнейших  опытах  доказали надежность своего
открытия.  И  надо  отдать  им должное  --  ведь  обнаружение  столь  малого
количества вещества было исключительно сложным делом.  Приблизительно из 1 г
бромида  радия (а  таким количеством  в то время никто не располагал) за год
образуется лишь 0,02 мг гелия.
   Вскоре уже не  оставалось сомнения в том, что гелий является  продуктом
превращения  радия.  В  ряду  распада урана  образуются  радон  и  гелий  из
альфа-излучающего радия. Радиоактивный радон также распадается с испусканием
альфа-лучей, то есть с отщеплением гелия. На основе этого можно считать, что
гелий, заключенный в урановых  рудах, получается  за  счет альфа-превращений
урана  и  продуктов  дальнейшего распада. Напомним,  что альфа-лучи являются
ядрами атомов гелия.

   "Торий Х и ... глупость"

   В самый разгар радиевого бума появилось известие об открытии еще одного
радиоактивного  элемента.  Сначала  об  этом  объявили   английские  научные
журналы, затем,  в  марте 1905  года, в одной лондонской  газете можно  было
прочесть под рубрикой  "Новый элемент"  следующее  сообщение: "Скоро научную
литературу  привлечет новое  открытие, которое встанет в один ряд со многими
блестящими  достижениями  на  Гауэр-стрит.  Д-р   Отто   Хан,  работающий  в
университетском колледже, открыл новый радиоактивный элемент, извлеченный из
цейлонского минерала  торианита;  предполагается, что этот  элемент обладает
радиоактивностью, подобной торию, однако большей, по крайней мере, в 250 000
раз".
   Это открытие имеет небольшую  предысторию.  В возрасте  25 лет Отто Хан
принял приглашение сэра Вильяма Рамзая поработать некоторое время  в Лондоне
в  его институте на Гауэр-стрит. Хан только что кончил совершенствоваться по
органической химии и  хотел за время  пребывания за границей улучшить знание
иностранного  языка,  крайне необходимое  в  его  будущей  деятельности.  По
прибытии в  Лондон к профессору Рамзаю Хан рассказал о своем  научном пути и
попросил  дать  ему задание. После краткого  размышления известный профессор
сказал: "Вы  будете работать по радиоактивности". Для  химика-органика такое
предложение  было весьма неожиданным. На лекциях в Марбургском  университете
он не слышал  ни единого слова о радиоактивности. Хан был достаточно честным
чтобы  не признаться Рамзаю, что он ничего в этом не  понимает  и  не  имеет
никакого опыта в исследованиях по радиоактивности. Однако Рамзай был хорошим
психологом: "Это  как раз то, что  нужно.  У вас  нет  еще  своего мнения, и
потому вы можете подойти совершенно  непредвзято к  этим довольно непонятным
вещам". Затем он в захватывающей форме  познакомил своего подопечного с  его
исследовательскими задачами.
   Англичанин добыл 5 ц редкого минерала, именуемого торианитом. Последний
находили только на острове Цейлон, и даже  там запасы его были скудны. Знали
об  этой  породе,  что  она очень  радиоактивна. Одна английская  фирма  уже
перерабатывала ее для Рамзая. От 5 ц осталось  18 г белой соли -- в основном
карбоната  бария,--  которая должна  была содержать  все  количество  радия,
вызывающего  радиоактивность: это составляло  около 9  мг.  Рамзай предложил
отделить  ценный  радий по  методике  мадам  Кюри, а именно: перевести его в
некоторые органические соли,  с тем, чтобы определить их молекулярную массу.
Таким путем он рассчитывал установить еще не уточненную атомную массу радия.
Этими опытами должен был заняться Отто Хан.
   С  горячим   энтузиазмом  принялся   молодой   исследователь   за   эту
вдохновляющую работу. За считанные месяцы ему удалось  в несколько  ступеней
выделить источник радиоактивности. Однако,  к  удивлению  его и Рамзая, этот
радиоактивный элемент испускал не эманацию радия, а эманацию тория; их можно
было   прекрасно   отличить  друг   от   друга   по   периодам  полураспада.