пока Владимир Мономах не внес вооруженной рукой ясность, после чего стало
наконец понятно, где свои, а где чужие.

И тут постоянно возникает обывательский вопрос: а зачем изучать процессы,
которыми мы не можем управлять? Есть ли в этом практический смысл,
оправдывающий затраты труда и материальные потери? Ответим примерами!
Управлять землетрясениями или путями циклонов люди не умеют, но
сейсмография и метеорология помогают спастись от стихийных бедствий и,
наоборот, использовать благоприятные условия с наибольшим эффектом. Ведь не
все равно при цунами, предотвратить которого мы не можем, уйти на ближнюю
гору или дать океанской волне смыть себя на дно. Ради собственного спасения
необходимо изучать вулканическую деятельность, такую же стихийную, как
этногенез.

Постановка проблемы

ТЕЗИС

Принцип этногенеза - угасание импульса вследствие энтропииже, утрата пассионарности системы из-за сопротивления окружающей среды,
этнической и природной, - не исчерпывает разнообразия
историко-географических коллизий. Конечно, если этносы, а тем более их
усложненные конструкции - суперэтносы живут в своих экологических нишах -
вмещающих ландшафтах, то кривая этногенеза отражает их развитие достаточно
полно. Но если происходят крупные миграции, сопряженные с социальными,
экономическими, политическими и идеологическими феноменами, да еще при
различном пассионарном напряжении этносов, участвующих в событиях, то
возникает особая проблема - обрыв или смещение прямых (ортогенных)
направлений этногенезов, что всегда чревато неожиданностями, как правило
неприятными, а иногда трагичными.

Если при таких коллизиях этнос не исчезает, то процесс восстанавливается,
но экзогенное воздействие всегда оставляет на теле этноса рубцы и память об
утратах, часто невосполнимых. Суперэтнические контакты порождают нарушения
закономерности. Их следует всегда учитывать как зигзаги, само наличие коих
является необходимой составной частью этногенеза, ибо никто не живет
одиноко, а отношения между соседями бывают разнообразными.

При взаимодействии двух систем задача легко решается противопоставлением
"мы - наши враги", но при трех и более получить решение трудно. А именно
три этнокультурные традиции столкнулись в Восточной Европе в IX-XI вв., и
только в XII в. зигзаг истории был преодолен, после чего начался культурный
расцвет при пассионарном спаде, т.е. инерционная фаза этногенеза. Это
уникальный вариант этнической истории, и тем-то он представляет интерес в
ряде аспектов, о которых речь пойдет ниже.

Эволюционная теория Дарвина и Ламарка была предложена для объяснения
видообразования, а этногенез - процесс внутривидовой и специфичный. Уже
потому применение принципов эволюции к этническим феноменам неправомерно.

Этнические процессы дискретны (прерывисты), а исключения из этого правила -
персистенты (твердые, устойчивые) - не продлевают свою жизнь, а
останавливают ее, как Фауст остановил мгновение; но ведь тут-то его и
зацапал Мефистофель! Значит, для динамичного этноса такое решение проблемы
бессмертия противопоказано.

Для реликтового этноса-персистента возможны, кроме полной изоляции, три
пути: 1) ждать, пока истребят соседи (элиминация); 2) включиться в живущий
суперэтнос во время смены фаз и укрепиться в нем (инкорпорация); 3)
рассыпаться розно (дисперсия). Все три варианта можно проследить всего за
один век - XII. Этот век как бы антракт между надломом мира ислама,
реанимацией Византии и детским буйством "христианской" Европы, пышно
названным "крестовыми походами". Здесь легко проследить вариации
соотношения Руси и Степи. Этим занимались самые замечательные историки
XVIII-XIX вв., вследствие чего следует ознакомиться с их представлениями,
но, конечно, под углом зрения этнологии, ибо эта новая наука уже показала,
на что она способна. А основной тезис этнологии диалектичен: новый этнос,
молодой и творческий, возникает внезапно, ломая обветшалую культуру и
обездушенный, т.е. утративший способность к творчеству, быт старых этносов,
будь то реликты или просто обскуранты; в грозе и буре он утверждает свое
право на место под солнцем, в крови и муках он находит своей идеал красоты
и мудрости, а потом, старея, он собирает остатки древностей, им же некогда
разрушенных. Это называется возрождением, хотя правильнее сказать
"вырождение". И если новый толчок не встряхнет дряхлые этносы, то им грозит
превращение в реликты. Но толчки повторяются, хотя и беспорядочно, и
человечество существует в своем разнообразии. Об этом и пойдет наша беседа
с читателем.

И автору, и, вероятно, читателю интересна история Древней Руси, которая, по
мнению летописца, возникла как определенная целостность только в середине
IX в.систему? Кто был ей другом, а кто врагом? Почему об этом негде прочесть,
хотя источники повествуют о хазарах и варягах и даже о западных славянах,
тюрках и монголах? В книгах есть простое перечисление событий, в том числе
недостоверных. Они сведены в синхронистическую таблицу, предлагаемую ниже,
но связи между этими событиями потребовали дополнительного критического
анализа и выбора точки отсчета.

Наиболее выгодным пунктом для широкого обозрения оказались низовья Волги, а
проблема свелась к вопросу: почему Киевская Русь, испытавшая бесчисленные
беды, не погибла, а победила, оставив потомкам роскошное искусство и
блестящую литературу? Для того чтобы найти ответ, стоит постараться. Но не
надо забывать, что в большую цель легче попасть, чем в маленькую. Поэтому
рассмотрим наш сюжет на фоне обширного региона между Западной Европой и
Китаем, ибо только такой подход поможет нам справиться с поставленной
задачей.

ХАЗАРИЯ И ОЙКУМЕНА ДО 800 г.

Начнем с краткого напоминания об исходной ситуации, на фоне которой начался