где тон задавали Найт, Якоб Винер, Милтон Фридман, а позднее и Джордж Стиглер
было бы лучшим где угодно; Аарон Директор в школе права вскоре основал первую
программу по экономической теории и праву; деятельное участие в преподавании
принимали такие международно известные ученые, как Ханна Арендт и Бруно
Беттельхейм. Но экономическая теория, в особенности стиль рассуждений, быстро
изменялись: в 1949 году появились Основы Поля Самуэльсона, и утвердили физику
как методологический образец для экономической теории; в 1953 году эссе
Фридмана о "позитивной экономической теории" установило новый стандарт для
экономических методов. К тому же Хайек перестал работать над экономической
теорией, сконцентрировавшись на психологии, философии и политической теории, и
австрийская экономическая теория вошла в период продолжительного упадка. В
этот период два молодых человека, работавших вместе с Мизесом в Нью-йоркском
университете, опубликовали важные работы в австрийской традиции: Мюррей
Ротбард опубликовал в 1962 году Man, Economy and State, а Израиль Кирцнер в
1973 году -- Competition and Enterpreneurship. Но большей частью австрийская
традиция пребывала в забвении.
 В 1974 году случилось нечто поразительное: Хайек получил Нобелевскую премию
по экономике. Благодаря престижу этой премии интерес к австрийской школе
возродился; в силу совпадения, в том же году ряд изолированных ученых,
продолжавших работать в традициях австрийской школы, собрались на
достопамятную конференцию в Южном Роялтоне, Вермонт.[Материалы конференции
были опубликованы: The Foundations of Modern Austrian Economics, ed. Edwin
Dolan (Kansas City: Sheed & Ward,1976). Двумя годами позже появился следующий
том: New Directions in Austrian Economics, ed. Louis M. Spadaro (Kansas City:
Sheed Andrews & Mcmeel, 1978).] Отсюда началось "австрийское возрождение" с
всевозрастающим потоком книг, журналов и даже университетских программ,
специализирующихся на традиции Менгера. Остальные экономисты также начали
постепенно обращать внимание на австрийскую экономическую школу. Современная
австрийская школа начинает оказывать влияние в таких областях, как теория
банковского дела, реклама и ее взаимосвязь со структурой рынка, новое
истолкование дебатов об экономических вычислениях при социализме [например:
Lawrence H. White, Free Banking in Britain: Theory, Experience, and Debate,
1800--1845 (Cambridge: Cambridge University Press, 1984); George A. Selgin,
The Theory of Free Banking: Money Supply Under Competitive Note Issue (Totowa,
N. J.: Rowman & Littlefield, 1988); Robert B. Ekelund, Jr., and David S.
Saurman, Advertising and the Market Process (San Francisco: Pacific Institute
for Public Policy Research, 1988); Don Lavoie, Rivalry and Central Planning:
The Socialist Calculation Debate Reconsidered (Cambridge: Cambridge University
Press, 1985)]; более того, появившаяся примерно в последние 15 лет об
экономической теории систем, работающих в условиях неполноты информации, и о
теории стимулов может рассматриваться как результат работ Хайека о распыленном
знании и ценах как информационных сигналах -- хотя об этом долге
признательности часто забывают. [См., например, отрывки из словаря New
Palgrave, опубликованные под названием Allocation, Information and Markets
(London: Macmillan, 1989). Примечательно, что в расширяющихся
макроэкономических публикациях о "срывах координации", начало которым положили
теоретики Питер Дайамонд и Мартин Вейтцман нет ссылок на Хайека, хотя он в
своих работах явно обсуждает проблему координации (см. Gerald O'Driscoll,
Economics as a coordination problem: The Contributions of Friedrich A. Hayek
(Kansas City: Sheed Andrews & Mcmeel, 1977). Обзор этой литературы см. у
Russell Cooper and Andrew John, "Coordinating Coordination Failures in
Keynesian Models", Quarterly Journal of Economics, vol. 103, August 1989, pp.
441--463.]
 Для интереса современных экономистов к Хайеку есть и другая причина. Сегодня
анализ рынка как механизма, порождающего благосостояние, идет в форме
дискуссии между двумя сторонами: защитниками свободных рынков являются
экономисты "новой классической школы", исходящие из предположений о
сверхрациональном поведении участников рынка, вооруженных "рациональными
ожиданиями" и о мгновенном клиринге рынков; и скептиками, которых относят к
той или иной разновидности "кейнсианства", которые рассматривают ожидания как
более проблематичные и считают, что ценовое приспособление происходит
медленно. В полную противоположность этому Хайек основывает защиту рынков не
на рациональности людей, но на их неосведомленности! "Все аргументы пользу
свободы, или большая часть таких аргументов, покоится на факте нашей
неосведомленности, а не на факте нашего знания" [из замечаний Хайека на
конференции, организованной Конгрессом за свободы культуры, опубликованных как
Science and Freedom (London: Martin Secker & Warburg, 1955), p. 53]. В
понимании Хайека рыночные агенты следуют установленным правилам, отвечают на
ценовые сигналы в рамках системы, возникшей в результате эволюции -- в рамках
спонтанно возникшего, а не сознательно выбранного порядка; при этом их
действия приносят системе в целом непредусмотренные выгоды, которые невозможно
было разумно предвидеть. Для современного экономиста, для которого эволюция и
спонтанность почти совсем не важны, это звучит странно. [Истолкование
экономического поведения как "рутинного" или механического, развитое Ричардом
Нельсоном и Сиднеем Винтером в их Evolutionary Theory of Economic Change
(Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1982) имеет некоторое отношение к
идее Хайека о следовании правилам. Так же верно и то, что развиваемая
современной теорией игр концепция равновесия частично отражает вышеупомянутую
идею "координации планов", в смысле подискания наборов взаимно согласующихся
"стратегий", а также в том отношении, что теория повторяющихся игр позволяет
многое понять в эволюции поведения, ориентированного на сотрудничество. Теория
игр, однако, не объясняет, как осуществляется отбор правил сотрудничества; она
показывает только, что стратегии, в основе которых устойчивое сотрудничество,
могут быть наилучшими для всех способами поведения. Смотри об этом Robert
Axelrod, The Evolution of Cooperation (New York: Basic Books, 1984). На ту же
тему публикация с элементами австрийской традиции: Bruce L. Benson, The
Enterprise od Law: Justice Without the State (San Francisco: Pacific Institute
for Public Policy Research, 1990).]
Подход Хайека отличается от принятого у новых классических экономистов и в
другом отношении: он шире, он интегрирует экономическую теорию в широкую
социальную философию, в нем намечены политические, правовые и моральные
аспекты социального порядка. Новые классики, напротив, чистые теоретики и не
приобрели широкой поддержки. Леонард Реппинг, один из первых экономистов
"рациональных ожиданий", отмечает, что "многих молодых и идеалистов привлекают
концепции свободы и справедливости, а не эффективности и изобилия. Помимо
своего вклада в экономическую теорию, Фридман и Хайек создали мощную систему
защиты капитализма как системы, способствующей либеральной демократии и личной
свободе. Это привлекло к их идеям многих людей, далеких от экономической
теории. У новых классиков нет такой повестки дня". [Цитирую по рецензии Kevin
D. Hoover, The New Classical Macroeconomics: A Sceptical Inquiry (New York and