соединенное  с   терпимостью  да  с   вежливым  умолчанием  о  собственных
достоинствах, превращается в добродетель. В Пещерах неизбежно образовались
подобия товариществ. Связью служили, как бывает в трудных обстоятельствах,
характеры людей - они в дни испытаний проявляются сами собой.
     Слабые  души  льнули  одна  к  другой,  делясь страхами,  и  находили
утешение  у  служителей разных  религий,  своих  невольных и  добровольных
благодетелей.
     Человек  не  камень.  Дружились  и  сильные,  чтобы  поддержать  себя
суждением о том, что стоит выше мелочей жизни одного человека.
     В  обширной келье  Бхарави,  одного из  старейших сочленов буддийской
общины, беседовали четверо.
     - Так было,  так будет.  Пока человек живет,  он надеется,  - говорил
русобородый мужчина.  - Надежда - прекраснейшее свойство души. Без надежды
кто же отправится из дома,  кто начнет дело,  даже самое малое? У нас есть
женское  имя  -   Надежда.  Бывает,  обращаясь  к  князю,  у  нас  говорят
"надежда-князь". Не льстят этим, нет, но обязывают.
     В  пещерной  келье  было  сухо.  Сверху,  из  отверстия,  пробитого в
каменной плите  -  естественной крыше,  падало  достаточно света.  Снаружи
продух был искусно защищен от песка, и днем здесь не нуждались в лампах.
     Русобородый,  именем Андрей,  возвращался из  Поднебесной на Русь.  О
Руси  знали  как  о  сильной  западной державе между  Итилем  -  Волгой  и
родственными русским по крови чехами и поляками. На севере Русь выходила к
холодным морям, на юге - к Евксинскому Понту, иначе Русскому морю.
     Андрей побывал в Поднебесной для продажи мехов,  надо думать, большой
ценности,  и  возвращался  с  малым  весом  дорогих  товаров  да  с  двумя
спутниками, тоже подданными русского князя, но по виду нерусского племени.
Так знали со слов Андрея и большим не интересовались.
     Равви  Исаак,  ученый еврей из  древней Александрии,  ныне  арабского
владения,  ехал в Поднебесную. Он заставлял Андрея рассказывать о сунах, с
терпением сильного человека мирясь с неизбежными повторениями.
     - Все разоренное суны восстановят по-прежнему,  -  говорил Андрей.  -
Они  въедливы,   упрямо-настойчивы,   цепки.   В   труде  себя  не  щадят,
неприхотливы.
     - Драгоценные   свойства,    драгоценные.    Заслуживают   всяческого
поощрения, - заметил равви Исаак.
     - У сунов я жил недолго, - продолжал Андрей. - Едва род. Речи их чуть
подучился.  Грамота у них трудна неимоверно. Даже со своим человеком нужно
много соли съесть...  Однако ж  смотрел,  видел.  Вот,  к  примеру,  как в
Нанкинге  сун  начинает  пробиваться в  купцы.  В  поиске  счастья  пришел
издалека,  продав в родном месте все,  что имел. Зажав малую толику денег,
он пробирается в  город.  Питается подаянием,  нет милостыни -  ест траву,
пробавляется бог весть чем,  суны способны есть все.  И то сказать, жить у
них дорого,  с  нашей Русью невозможно и сравнивать.  В Нанкинге пришелец,
ночуя под небом,  перебивается любой работой, согласен на все, лишь бы как
пропитаться.  Таких,  как  он,  там  много.  На  самую  трудную работу  за
безделицу заработка согласны сразу и  десять,  и  сто человек,  а  хозяину
нужен один. Пришлый голодает зло, но своих денег не тронет. Они для него -
надежда.  Так перебивается,  пока не узнает города, пока не поймет, с чего
начинать.  Вот решился.  У  него лавочка-конура с товаром.  Он в ней спит,
скорчившись ужом.  На рассвете открывает торговлю. Сидит голодный, пока не
подсчитает,  что есть барыш. Тогда купит лепешку, с которыми в рядах ходит
такой же,  как он.  Если не  заморит себя,  если не  пропадет от мора либо
какой болезни,  то  через сколько-то  лет  начнет богатеть.  Тут  зальется
жиром,  станет важным и давит других,  как его давили, без пощады. Ибо сам
через все прошел, пусть другой терпит.
     - Сильные люди, очень сильные, - сказал равви Исаак.
     - Сильные, - согласился Андрей, - однако телом слабы и в работе берут
терпением,  выносливостью.  Ремесленники у них хороши.  Ткут дивные ткани,
кожу выделывают, любую вещь украсят. Режут на камне, на кости, на меди так
мелко,  что едва видно глазом.  Лак наносят слой за слоем с  перерывами по
многу дней, по два года проходит, пока не кончат. Землю любят, землепашец,
не стыдясь,  все нечистое несет в поле - без удобрения земля не родит, ибо
покоя ей не дают,  - и поля смердят, как нужное место. Земледелец работает
цепко,  не  щадя себя.  Видел,  как на  поле из реки носят воду.  С  двумя
ведрами лезут на кручу.  Тропинка пробита ногами.  Трудно лезть и пустому.
Сун  же  норовит капли  не  расплескать.  Спрашиваю,  почему  не  устроите
поудобнее? Говорят - так и деды воду таскали. У них считается: чем древнее
обычай,  тем лучше. Я поклонился великому труду. Про себя же подумал: хоть
бы дорожку-то прорыли.  Нельзя... Труд они чтут. Сунский цесарь - Сын Неба
каждый год  сам с  великой церемонией проводит деревянным древним плугом в
поле борозду.
     - Это очень доброе дело!  -  воскликнул равви Исаак.  -  От труда все
богатство.
     - Кто ж того не знает,  -  подтвердил Андрей.  -  Но почет,  я думаю,
оказывают больше для вида.  У сунов закон - почитать начальников, как дети
родителей.  Но  терпят  они  от  начальников столько,  сколько  другой  не
вынесет.  Начальников у  них бесчисленно много.  Налогами их обирают,  как
курицу щиплют.  Нигде подобного не увидишь, ни у арабов, ни у греков, ни у
булгар.  О Руси не говорю,  ибо непристойно хвалиться.  Нет, у сунов жизнь
тяжкая.  Ты,  равви,  правильно заметил,  что они сильные. А случись мор -
мрут, как осенние мухи. Да и простой болезни сун легко поддается, сгорает,
будто  лучина.  Стариков у  них  я  редко видел.  Жестокости много.  Сунов
запугивают пытками, мучительными казнями. Почему?
     - По  закону Моисея тоже полагаются мучительные казни для  устрашения
злых и возмездия, - заметил равви Исаак.
     Со  всем пылом молодости русский посол,  некогда ездивший в  Данию за
Гитой,  невестой Мономаха,  возразил бы Исааку: "В обычаях Руси, в законах
Русской Правды негу пыток и казней!"
     Усердие пуще разума...  Во  всех странах люди развлекаются рассказами
путешественников.  Для  развлечения арабы  в  ученых книгах мешают быль  с
небылицей,   суны,   инды  тешатся  невероятным.  Где-то  оно  существует,
чудесное!  Однако ж  самые странные на вид звери,  встречавшиеся Андрею на
длинных  его  путях,  своей  бессловесностью  и  повадками  выдавали  свою
общность со  всеми зверями.  Как не  сказать -  удивительны различия между
народами в цвете кожи,  в речи,  в одежде,  в обычае,  даже в пище! Но все
одинаково хвалятся своим и  все  равно недоверчивы к  словам иноземцев.  В
чужой земле ты посол своей земли,  по тебе будут судить о твоих.  И Андрей
ответил Исааку:
     - Были великие учителя. Не было великих учеников.
     Равви Исаак встрепенулся:  русский будто бы  намекнул,  что  нынешние