ничего не увидишь. За первым рядом, отступя шага на два, забивался второй,
за  ним -  третий и  четвертый.  Междурядья были доверху заполнены землей.
Поверху легла широкая сторожевая дорога, прикрытая зубцами и щитами, чтобы
снизу было нельзя сбить ротников ни стрелой,  ни камнем.  Такой тын трудно
сломать, а зажечь почти невозможно, разве только греческим огнем.
     Изнутри Детинца поднимается особый  острог -  башня.  С  башни  видны
улицы.  Города,  который опоясан таким  же  тыном,  и  вся  округа видна -
дальний ход Волхова на север к Нево-озеру,  на полудень - Ильмень-озеро, а
на  восход  солнца,  за  Волховом,  -  новые   концы,   которые   свободно
расползлись, без тына, не как старые.
     Город живет крепко.  На  своем языке нурманнские гости-купцы называют
Новгород Хольмгардом,  что значит Высокий, попросту сказать - неприступный
город.
     Под  Детинцем  оставлена  свободная от  застройки широкая  площадь  -
торговище.  Здесь все новгородцы встречаются друг с  другом и с иноземными
купцами для  купли,  продажи,  обмена.  В  торговище улицы вливаются,  как
весной ручьи талых вод  в  Ильмень.  Оно  мощено,  как улицы,  деревянными
кладями.  В любое время года не только что проедешь,  -  пройдешь,  ног не
запачкая.
     Иноземные купцы держали в  Новгороде собственные гостиные дворы.  Там
гости и жили, там и хранили свои купленные товары. Большая часть иноземных
дворов  выходила  на  торговище.   Строены  они  сходно.   За  забором  из
заостренных лесин в одно или в два бревна поставлены теплые избы для жилья
и клети для склада товаров,  все под тесовыми или щепяными крышами. Таковы
дворы Греческий,  Готьский, Свейский, Варяжский, Нурманнский, Болгарский и
другие.
     Если глядеть сверху,  с башни Детинца, строения кажутся приземистыми.
Вблизи же -  не то. Тесно во дворах становится от богатства, а рядом места
нет, чтобы расшириться. В два и в три яруса ставят и дома и клети, живут в
верхних ярусах - нижние для товаров назначены.
     Впрочем же,  и  во  многих  городских дворах  так  начали  строиться.
Зажимает  городской  тын,  а  людство  все  множится  и  множится.  Многие
городские хозяева ставят дома в  два  яруса,  хоть оно  и  непривычно.  От
тесноты новые концы перебросились через Волхов,  а на этом берегу остались
старые - Славенский с Плотническим.
     ...Собрался народ,  и смолкло било.  По известным заранее местам люди
расставились по  торговищу за  своими  уличанскими старшинами.  Кончанские
старшины вышли на середину.  Из них  старший  Славенского  конца  старшина
Ставр-боярин.
     Ставр  поднял дубец,  и  говор  утих.  Старшина объявил людству,  что
сильно жалуются нурманнские гости,  а  в  чем,  то  скажут сами.  Нурманны
готовы. Они отвалили ворота своего двора и полились на торговище.
     Их  было  десятка три,  в  длинных,  почти до  пят,  плащах черного и
зеленого сукна с горностаевыми оторочками.  Иные в железных шлемах. Видно,
что плащи оттопыриваются мечами.  Нурманнские мечи не слишком длинные,  но
толстые и  крепкие.  Таким  мечом  умелая рука  может и  кольчугу пробить.
Нурманны любят ходить с оружием.  Но ныне не в бой они шли,  щитов и копий
не взяли.
     Они подошли рядами к  Ставру и подняли руки в знак приветствия.  А из
ворот за ними двое рабов вытащили длинные носилки под холстиной.  Поднесли
их к Ставру и откинули полотно с покойника,  чтобы все могли увидеть -  не
праздно жалуются нурманны.
     Убитый  был  мужчина  большого роста,  а  лежа  казался еще  большим.
Длинная борода  и  длинные волосы  отливали огненно-рыжим  цветом  и  были
склеены запекшейся кровью.
     Старший  нурманн заговорил громко  и  по-русски.  Он  рассказал,  что
убитый звался Гольдульфом Могучим, имел много земель и рабов, владел двумя
большими морскими лодьями-драккарами,  был  ярлом  -  князем,  и  все  его
почитали.  Не  простой был  человек Гольдульф,  не  безродный простолюдин,
безвестный,  как  рожденный под  забором щенок.  Был  он  знаменитого рода
Юнглингов.  Те  Юнглинги ведут начало своей крови от бога Вотана,  владыки
небесного царства Асгарда. Кровь потомков Вотана превыше крови всех других
людей, которые есть и которые будут!..
     Новгородцы  слушали  терпеливо.   Нурманны  любят   и   умеют  красно
поговорить.  Сдыхали новгородцы и  про Вотана и про Юнглингов.  Всяк кулик
свое  болото хвалит.  Однако у  вотанских детей голова не  крепче,  чем  у
других.  Пусть толкует нурманн,  он в своем праве.  Плохое дело -  вот он,
покойник-то.  Правильно жалуется нурманн,  не уйти от. Правды, да и нечего
от нее уходить.
     Потихоньку вышли к  вечу и  свей,  которые рядом с нурманнами живут и
почти  ничем от  них  не  отличаются.  Из  свейских товаров хорошо железо.
Варяги -  это  ближайшие соседи,  их  земли  по  морю  лежат  на  закат от
новгородских. Речь варягов со славянской схожая. И готьские гости, которые
живут  за  варягами,  и  длиннолицые греки,  и  черные болгары,  и  желтые
хазары...
     Иноземные гости хотят знать, как вече решит жалобу нурманнов. Их ведь
самих может завтра же коснуться какое-либо судное дело.
     Староста нурманнов от  имени  всех  нурманнов требовал,  чтобы убийцу
поймали и выдали.  Чтобы все людство его искало и нашло! По своему обычаю,
нурманны сожгут убийцу на погребальном костре ярла Гольдульфа.  Так убийца
примет  за  кровь  Юнглинга  Гольдульфа  на  земле  заслуженную  кару,   а
Гольдульфа проводит до двери Асгарда, от чего убитому будет удовольствие и
благо!
     Ишь,  чего захотел!  Зароптал народ.  Нет в  Новгороде такого закона,
чтобы людей живьем жечь. Пошумели и стихли. Ставр позвал:
     - Изяславе!   Головник  Одинец  с  твоей  улицы  и  у  тебя  живет  в
захребетниках.  Первая  речь  в  ответ  обиженным нурманнским гостям  твоя
будет.
     - Вышло  худое  дело,  -  начал  слово Изяслав.  -  Велики и  обильны
Новгородские земли,  новгородские люди славны,  Новгородская Правда крепка
честным и  строгим судом.  Коль  не  будет порядка,  коль вина-пройдет без
кары,  земли стоять не  будут.  Судить же мы будем по нашей Правде,  а  не
иноземным обычаем. О чем нурманны жалуются, мы по чести обсудим.
     Вызвали видоков.  Видоки рассказали,  как Гольдульф шел по Кончанской
улице и,  встретив Одинца,  того  сильно толкнул.  Был  Гольдульф будто бы
пьян,  но на ногах стоял крепко.  Они оба задрались, но без оружия. Одинец
сбитого наземь Гольдульфа хватил кулаком по лбу.  А держал ли что в кулаке
парень или не держал, этого видоки не заметили.
     Другие видоки показали, что парень Одинец был быстрого, непокорного и
смелого нрава.  Из юношей он недавно вышел,  однако уже считался по городу