электричества - скопившиеся на его концах заряды могут притягивать пушинки и
вообще проявлять действия  статического,  франклинова  электричества,  Стоит
зарядам прийти в движение, когда цепь замкнута, и электричество  номер  один
превращается в электричество номер два. И только электричество  в  движении,
электричество гальваническое, производит магнитные действия. Сила, зависящая
от движения, - такого еще не было!1
   Сразу же возникла  идея  измерить  какой-то  мерой  интенсивность  такого
движения. И Ампер первым  в  мире  произнес  тогда  слова  "сила  тока".  Не
удивительно, что через много лет "ампером" была названа единица именно  силы
тока.
   К следующему заседанию академии 18 сентября часть приборов  еще  не  была
готова, но Ампер решил выступить и рассказать о том, что стало ему ясным,  а
также  о  тех  приборах,  которые  он  намеревался  построить.  В  протоколе
сохранились  слова  Ампера:  "Я  описал  приборы,  которые   я   намереваюсь
построить, и среди прочих гальванические (то есть обтекаемые  током.  -  Вл.
К.) спирали и завитки.  Я  высказал  ту  мысль,  что  эти  последние  должны
производить во всех случаях такой же  эффект,  как  магниты...  я  свел  все
магнитные явления к чисто электрическим эффектам".
   Пророческие слова Ампера, выношенные в течение всего лишь  одной  недели,
стали основой его электродинамики - науки, сводящей все магнитные явления  к
явлениям  электрическим.  Поражает  уверенный  тон  Ампера;  он  высказывает
мнение, что спирали и завитки должны вести себя как магниты. Это  говорит  о
твердой уверенности Ампера в ожидаемом им результате, о  том,  что  основные
контуры его учения, сводящего магнетизм именно к круговым  токам,  были  ему
уже ясны.
   На следующий день, 19 сентября, Ампер хотел было написать письмо  сыну  о
всех тех догадках, которые мелькали в его мозгу, но  отложил  перо  -  нужно
было как можно скорее проверить, будут ли завитки и спирали обнаруживать  те
же свойства, что и магниты.  Однако  слабые  вольтовы  столбы,  имевшиеся  в
распоряжении  Ампера,  Френеля  и  Депреца,  не  давали  желаемого  эффекта.
Заявления, сделанные Ампером, грозили остаться  неподтвержденными  или  даже
оказаться неверными. Уже завтра нужно  было  Амперу  выступать  с  докладом,
подтверждающим его теории, а результатов, которые нужны были Амперу, все  не
было.  Окончательный  опыт  -  взаимодействие  двух  токов   как   магнитов,
убедительно говоривший бы о том, что притяжение и  отталкивание  объясняются
только электрическими токами, а магнитные свойства являются лишь  следствием
протекающих токов, - не удавался.
   Итак, было воскресенье 24 сентября.  А  в  четыре  следующего  дня  Ампер
должен был подняться на трибуну. Завтрашний день представлялся совсем  не  в
розовом свете, однако надежда все же оставалась - Ампер  вспомнил,  что  для
университета только что был изготовлен новый большой  вольтов  столб.  Столб
оказался на месте, однако начальство, поднятое на ноги в воскресный день  по
такому поводу, давать  столб  не  желало,  видимо,  боясь,  что  вещь  будет
испорчена в процессе сомнительных экспериментов. Пришлось идти за мастерами,
делавшими столб, и при университетском начальстве заказать  еще  один  такой
же, с тем, чтобы он мог быть возвращен университету по изготовлении.  Только
на таких началах Амперу удалось умыкнуть необходимый столб и доставить его в
свою холостяцкую квартиру на Фоссе-де-Сен-Виктор.
 
   Петербургский академик Франц  Ульрих  Теодор  Эпинус  едва  не  дошел  до
концепций  электромагнетизма  Ампера.  Так,  в  своей   речи   "О   сходстве
электрической силы с магнитною", произнесенной в академии  7  сентября  1758
года, он  прямо  указывает,  что  "основные  начала,  порождающие  магнитные
явления, мало  чем  отличаются  от  начал,  которыми  следует  объяснить  те
явления, которые относятся к телам, электрическим по  природе".  Тут  же  он
указывает, что "электричество по  разнообразию  своих  явлений  должно  быть
гораздо богаче магнетизма" (эту "несимметричность"  в  уравнениях  Максвелла
можно легко заметить). Однако Эпинус работал еще до Гальвани, до Вольта,  до
открытия  "гальвани-вольтовского"  электричества.  Поэтому  выводы  Эпинуса,
естественно, не могли быть столь же глубоки и обоснованны, как выводы Ампера
и его последователей, творивших на шестьдесят лет позже.
 
   Новый столб был превосходен.  Ток,  струившийся  по  ожившим  спиралькам,
завиткам, легко превращал их в магниты, они  притягивались  одними  концами,
отталкивались другими - словом, вели себя неотличимо  от  кусков  магнитного
железняка или намагниченного железа - единственных магнитов, известных в  то
время.
   Коронный опыт - две спирали, взаимодействующие друг с другом как магниты.
В опыте ничто не могло обладать, как тогда называли, "магнитной  жидкостью",
а магнитное взаимодействие было налицо и объяснялось только  протекавшим  по
спиралькам током.
   Больше того -  и  два  проводника,  по  которым  тек  электрический  ток,
притягивались и отталкивались как магниты.
   Когда в четыре  часа  дня  в  понедельник  Ампер  поднимался  на  кафедру
Академии, он уже мог доказать всем,  что  его  взгляды,  высказанные  неделю
назад, были правильны. Протоколист пишет, передавая слова Ампера:
   "Я ...известил о новом факте притяжения и отталкивания двух электрических
токов без участия какого-либо магнита, а также о факте, который  я  наблюдал
со  спиралеобразными  проводниками.  Я  повторил  опыты   во   время   этого
заседания".
   Вечером Ампер засел за прерванное письмо к сыну: "Наконец, вчера  получил
у Дюлона большой столб-Опыты, проведенные мною (после этого) прошли с полным
успехом, а сегодня в 4 часа я их повторил на  заседании  Академии.  Не  было
сделано никаких возражений: вот новая теория магнита, сводящая все явления к
явлениям гальванизма. Это совершенно не похоже на то, что я представлял себе
до сих пор...".
   Работа Ампера над своей теорией на том не  окончилась.  Он  проводил  все
новые и новые эксперименты, каждую неделю докладывая их результаты Академии.
Он выступал и 2, и 9, и 16, и 30 октября, затем несколько  раз  в  ноябре  и
декабре. Потом он издал  множество  трудов,  посвященных  своим  работам  по
электромагнетизму, в которых сформулировал немало ценных мыслей.
   Однако оригинальность и смелость его электромагнитных серендипити  падала
с каждой неделей, с каждой новой статьей. Невозможно отделаться от мысли, да
так это было и в действительности, что после двух недель 11 - 25 сентября  в
его представления не было добавлено уже ничего существенного.
   Период "реакции" кончился, и мозг Ампера постепенно возвращался к  своему
извечному состоянию - радостные недели творческого счастья прошли,  а  Ампер
опять опустился в пучину своих телесных  и  душевных  страданий.  Уже  через
четыре года мучимый стенокардией  Ампер  писал:  "Я  никогда  не  был  таким
несчастливым,  как   теперь,   так   удрученным   невзгодами   и   настолько