того, мы убедимся, что деньги играют существенную роль в теории процента,  и
попытаемся раскрыть особые свойства денег, отличающие их от прочих товаров.
   III
   Идея, будто мы можем спокойно  пренебречь  функцией  совокупного  спроса,
представляет принципиальную черту рикардианской  теории,  лежащей  в  основе
того, чему нас учили на протяжении  более  чем  ста  лет.  Мальтус,  правда,
страстно  возражал  против  доктрины,  Рикардо  о  невозможности  недостатка
эффективного спроса, однако, тщетно. Мальтус не сумел четко объяснить, как и
почему эффективный спрос может быть недостаточным или избыточным. Он  только
ссылался на факты, правда общеизвестные, и не разработал собственной теории.
Рикардо покорил Англию  столь  же  полно,  как  святая  инквизиция  покорила
Испанию. Не только его теория была принята Сити, государственными  деятелями
и Академическим миром, но даже самый спор прекратился. Альтернативная  точка
зрения совершенно исчезла, и ее просто перестали обсуждать. Великая  загадка
эффективного спроса, за решение которой столь  рьяно  взялся  было  Мальтус,
улетучилась из экономической литературы. Вы ни разу не найдете упоминания  о
ней во всех сочинениях Маршалла, Эджуорта и проф. Пигу  -  авторов,  которым
классическая теория обязана своим наиболее  зрелым  воплощением.  Она  могла
жить лишь украдкой, в подполье, на задворках у Карла Маркса, Сильвио  Гезеля
или майора Дугласа   Полнота победы рикардианской теории - явление весьма  любопытное  и  даже
загадочное. Связано это с тем,  что  теория  Рикардо  во  многих  отношениях
весьма подошла той среде, к которой  она  была  обращена.  Она  приводила  к
заключениям, совершенно неожиданным для неподготовленного человека, что, как
я полагаю, только увеличивало  ее  интеллектуальный  престиж.  Рикардианское
учение, переложенное на язык практики, вело к  суровым  и  часто  неприятным
выводам,  что  придавало  ему  оттенок  добродетели.   Способность   служить
фундаментом для обширной и логически последовательной  надстройки  придавала
ему  красоту.  Властям  импонировало,  что  это  учение   объясняло   многие
проявления социальной несправедливости и очевидной жестокости как неизбежные
издержки прогресса,  а  попытки  изменить  такое  положение  выставляло  как
действия, которые могут в целом принести больше зла, чем пользы. То, что оно
оправдывало  в  определенной  мере  свободную  деятельность   индивидуальных
капиталистов, обеспечивало ему  поддержку  господствующей  социальной  силы,
стоящей за власть предержащими.
   Однако,  хотя  сама  доктрина  в  глазах  ортодоксальных  экономистов  не
подвергалась  до  последнего  времени  ни  малейшему  сомнению,   ее   явная
непригодность для целей научных прогнозов значительно подорвала  с  течением
времени престиж  ее  адептов.  Профессиональные  экономисты  после  Мальтуса
оставались  явно  равнодушными  к  несоответствию  между  их  теоретическими
выводами и наблюдаемыми фактами. Это противоречие не  могло  ускользнуть  от
рядового человека; не случайно он стал относиться к  экономистам  с  меньшим
уважением,  чем  к  представителям  тех   научных   дисциплин,   у   которых
теоретические выводы согласуются с данными опыта.
   Корни  прославленного  оптимизма   традиционной   экономической   теории,
приведшего к тому, что экономисты стали выступать в роли Кандидов,  которые,
удалившись из мира для обработки своих садов, учат, что все к лучшему в этом
лучшем из миров, лишь бы предоставить его самому себе, лежат, на мой взгляд,
в недооценке значения тех препятствий  для  процветания,  которые  создаются
недостаточностью эффективного спроса. В обществе, которое функционировало бы
в соответствии с постулатами  классической  теории,  действительно  была  бы
налицо естественная тенденция к оптимальному использованию ресурсов.  Весьма
возможно, что классическая теория представляет собой картину  того,  как  мы
хотели бы, чтобы общество функционировало. Но  предполагать,  что  оно  и  в
самом деле так функционирует,- значит оставлять без внимания  действительные
трудности.

   КНИГА ВТОРАЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ПОНЯТИЯ

   ГЛАВА 4
   Выбор единиц измерения
   I
   В этой и следующих трех главах мы попытаемся внести ясность  в  некоторые
запутанные  вопросы,  не  столь  уж  тесно  связанные  с  теми   проблемами,
рассмотрению которых специально посвящено наше исследование. Таким  образом,
эти главы представляют собой  известное  отступление,  которое  задержит  на
некоторое  время   развитие   нашей   основной   темы.   Указанные   вопросы
рассматриваются здесь только потому, что в других работах  они  не  получили
той трактовки, которую я мог бы считать соответствующей  потребностям  моего
исследования.
   Три трудности больше всего мешали мне при написании этой книги,  и  я  не
мог четко сформулировать свои мысли, пока  не  нашел  известного  разрешения
этих проблем; речь  идет  о  следующих  вопросах:  во-первых,  выбор  единиц
измерения,  пригодных  для  исследования  экономической  системы  в   целом;
во-вторых, роль, которую в экономическом анализе  играют  предположения,  и,
в-третьих, определение дохода.
   II
   Тот факт, что единицы измерения, которыми обычно  пользуются  экономисты,
неудовлетворительны,   можно   проиллюстрировать   на   примерах   концепции
национального дохода, запаса реального капитала и общего уровня цен.
   1. Национальный доход в соответствии с определением Маршалла и проф. Пигу
(21) измеряет объем текущего производства, или реальный доход, а не ценность
продукции, или денежный доход (22) Далее, в известном смысле он  зависит  от
размеров чистой продукции,  так  сказать,  от  чистой  прибавки  к  ресурсам
общества, которыми оно располагает для  потребления  или  для  сохранения  в
качестве  накапливаемого  запаса  капитала,-  прибавки,  созданной   текущей
хозяйственной деятельностью и воздержанием на протяжении текущей периода  за
вычетом потребления реального капитала, существовавшего в начале периода. На
этой основе предпринимается попытка возвести здание количественного анализа.
Но  такое  определение  может  встретить  следующее  серьезное   возражение:
совокупный объем. производимых обществом товаров и услуг представляет  собой
разнородный комплекс, который, строго говоря,  не  может  быть  измерен,  за
исключением некоторых специальных случаев,  когда,  например,  все  элементы
одного набора производимых товаров и услуг содержатся в той же  пропорции  в
другом наборе товаров и услуг.
   2. Трудности еще более возрастают, когда при исчислении чистой  продукции
мы пытаемся измерить чистое прибавление  к  капитальному  оборудованию.  Для
этого мы должны найти основу для количественного соизмерения новых элементов
оборудования, произведенных в течение данного периода, со старыми, вышедшими
из строя вследствие износа. Для того  чтобы  исчислить  чистый  национальный