Этот мир несколько ронял престиж Спарты в глазах азиатских греков (что,
в сущности, было не так уж важно), но во всем  остальном был ей на руку, так
как подрывал  могущество ее главных врагов --  фиванцев и  аргосцев. Ведь на
основании  этого договора  первые должны  были  отказаться от  гегемонии над
Беотией, а вторые --  над Коринфом и предоставить автономию всем подчиненным
городам.  Как и следовало  ожидать, фиванцы  возражали против условий мира и
хотели  принести клятву от всех бео-тийцев,  но  Агесилай отказался  принять
такую  присягу  и потребовал, чтобы фиванцы  присягнули на  точном основании
царской грамоты, -- что всякий город -- большой и малый -- станет с этих пор
автономным.   Не   дожидаясь  возвращения  послов,  он  стал  демонстративно
готовиться  к походу  на Фивы.  Однако,  прежде  чем  он  двинулся в Беотию,
приехали представители фиванцев  и заявили,  что  они согласны  на автономию
всех  городов. Тогда  лакедемоняне  вернулись  на  родину,  а  фиванцы  были
принуждены   присоединиться  к   общей  присяге   и  предоставить  автономию
беотийским  городам (386 г. до Р.Х.). В целом после Анталкидо-ва мира Спарта
сохранила  гегемонию над  Элладой  и  даже  несколько  усилила свои позиции,
поскольку взяла на себя роль блюстителя присланных  царем  мирных условий  и
добывала автономию греческим городам (Ксенофонт: 5; 1; 29--36).
     Унизив таким образом Фивы, Агесилай  не успокоился на этом. В 382 г. до
Р.Х. лакедемонский отряд под командованием  Фебида был отправлен в Халкидику
для того,  чтобы вести войну против  олинфян. В это время в Фивах шла борьба
между   демократической   партией   Исмения  и   олигархами,  возглавляемыми
Леонтиадом.  И вот,  когда  Фебид проходил  мимо  города  со своим  войском,
Леонтиад убедил его внезапно захватить  Кадмею (фйванский  акрополь).  Фебид
послушался и напал во время Фесмофорий на ничего не подозревающих фиванцев и
завладел твердынею.  Исмений  был  схвачен,  отправлен в Лакедемон  и  через
некоторое  время казнен. Демократы, и в их числе Пелопид, бежали. Эпа-минонд
остался  в городе: его не  тронули, так  как вследствие  его научных занятий
враги  не  считали  его  способным  к  политической  деятельности  (Плутарх:
"Пелопид"; 5).
     Когда весть о захвате Кадмеи лакедемонянами распространилась по Элладе,
все греки были охвачены негодованием; возмущались и сами спартанцы, особенно
противники Агесилая. В гневе  они спрашивали  Фебида, по чьему приказанию он
так поступил, и всеобщие  подозрения были обращены на  Агесилая. Но Агесилай
без колебаний  открыто выступил на защиту Фебида, говоря, что важно выяснить
только, принес ли  этот поступок какую-нибудь пользу. "Ибо все, что приносит
пользу Лакедемону,  -- говорил  он, --  вполне  допустимо совершать на  свой
страх  и риск,  даже  без чьего-либо  приказания".  Он  не только спас жизнь
Фебиду, но и  убедил государство взять  ответственность за это преступление,
разместить  в  Кад-мее  караульный отряд  и  предоставить  фиванские  дела и
государственное устройство на произвол  Архия и Леонтиада, с помощью которых
Фебид вошел в  город и захватил крепость. Вот почему  у всех явилась  мысль,
что  Фебид  был  только  исполнителем, а  зачинщик всего  дела --  Агесилай.
Дальнейшие события с несомненностью подтвердили эти подозрения.
     В 379 г. до Р.Х. изгнанники-демократы тайно возвратились в Фивы и убили
Архия  и  Леонтиада.  После  этого фиванцы  восстали  и  изгнали  из  города
спартанский  караульный отряд.  В  Фивах было восстановлено  демократическое
правление. Агесилай обвинил фиванцев в том,  что они убили  своих полемархов
(хотя те были ими лишь на словах, а на деле правили как настоящие тираны), и
склонил лакедемонян объявить Фивам войну. В поход был  отправлен второй царь
-- Клеом-брот I, который вернулся, не совершив ничего достойного.
     До  этого  времени фиванцы вели войну с лакедемонянами в одиночку, даже
часть беотийцев выступала против них. Но вскоре на сторону Фив встали Афины,
и причиной тому  была  авантюра Сфодрия.  Сфодрий был оставлен Клеомбротом в
качестве  гармоста  в  Феспиях. Это  был  человек,  не  лишенный  смелости и
честолюбия, но  более  преисполненный  пустых надежд, чем  благоразумия.  Он
желал стяжать славу и, считая,  что Фебид благодаря своему дерзкому поступку
стал знаменит, пришел к выводу, что приобретет  имя еще  более громкое, если
неожиданным  нападением  захватит  Пирей и  этим  отрежет  афинян  от  моря.
Передают  также,  что  это была  затея  беотар-хов с Мелоном и Пелопидом  во
главе. Они подослали к  Сфодрию людей,  прикинувшихся  друзьями лакедемонян,
которые  и  побудили  Сфодрия  взяться  за  дело.  Этот  поступок  по  своей
несправедливости  и противозаконности  был  подобен  поступку Фебида,  но  в
исполнении  его не было ни  той же смелости, ни того же успеха.  День застал
лакедемонян  на  Фриаский-ской  равнине,   в  результате  чего   замысел  их
раскрылся. Афиняне отправили послов в Спарту, чтобы обвинить Сфодрия. Но еще
прежде  сами спартанцы  привлекли Сфодрия  к суду  по обвинению,  грозившему
смертной казнью.
     У Сфодрия был сын  Клеоним, еще  совсем  юный и  красивой наружности, к
которому  пылал  страстью  сын Агесилая Архидам.  Незадолго до  суда Архидам
приступил  к  отцу  с просьбой поддержать  Сфодрия. Агесилай, хотя и порицал
очень сильно поступок Сфодрия, не оставил просьбы сына без ответа. Он вообще
очень  любил своих  детей. О нем даже рассказывали одну забавную историю, не
вязавшуюся с его суровым обликом: будто бы он дома  играл  со своими детьми,
когда они были еще маленькими,  и ездил вместе  с  ними на палочке,  а когда
один  из  друзей  увидел  Агесилая  за этим занятием,  Агесилай попросил  не
говорить об этом никому, пока тот сам не станет отцом.
     Итак, благодаря поддержке Агесилая, Сфодрий был оправдан, и возмущенные
афиняне объявили лакедемонянам войну (Плутарх: "Агесилай"; 23--25).
     В 378 г. до Р.Х.  Агесилай во главе войска лакедемонян вторгся в Беотию
и предал  окрестности Фив опустошению. После он отступил,  оставив в Феспиях
Фебида. В том же году Фебид потерпел поражение и сам пал в  бою. В следующем
году Агесилай повторил свое вторжение и вновь предал страну систематическому
опустошению.  Фиванцы   оказались  в  очень   тяжелом  положении  вследствие
недостатка хлеба; уже два года они не могли снимать с полей жатвы. Возможно,
действуя Агесилай против них прежним способом, он мог бы преуспеть в военных
действиях, но в 376 г. до Р.Х он тяжело и надолго заболел. На пути из Фив, в
то  время как  его  войско  находилось в Мегарах, он  шел  однажды  из храма
Афродиты. Вдруг  у него лопнула  какая-то жила, и  кровь  потекла из  тела в
здоровую, не хромую  ногу. Голень необычайно раздулась  и причиняла Агесилаю
невыносимую боль.  Тогда какой-то  сиракузский  врач вскрыл  ему  жилу около
лодыжки.  Кровь  брызнула  и,  не  переставая,  текла  целые сутки. Никакими
средствами  не удавалось остановить кровотечение, пока  Агесилай  не впал  в
беспамятство;  тогда  кровотечение  само  собой  прекратилось.  После  этого
Агесилай был  отвезен в  Лакедемон, где долго  пролежал больным, не будучи в
состоянии выступить в поход (Ксе-нофонт: 5; 4; 34--58). Тем временем, в  375
г. до  Р.Х., фиванцы взяли Фес-пии, а затем  разбили близ Тегиры  в открытом
бою две спартанские моры, причем погибли оба спартанских полемарха (Плутарх:
"Пелопид"; 16--17).  После этого  они  легко покорили Беотию  и восстановили
свою гегемонию. Еще прежде  афиняне разбили лаконский  флот  в проливе между