Спарта! Одумайся ныне! Хотя
     ты с душою надменной
     Поступью твердой идешь, но
     власть возрастишь ты хромую.
     Много придется тебе нежданных
     бедствий изведать,
     Долго хлестать тебя будут войны
     губительной волны.

     Это  пророчество  прозрачно  намекало на хромоту  Агесилая, но Лисандр,
бывший в то время в зените своего  могущества, возразил, что пророчество это
говорит скорее  в  пользу  Агесилая, чем Леон-тихида. "Ибо, -- сказал он, --
божеству безразлично, если царствует кто-либо  хромающий  на  ногу,  но если
царем будет  незаконнорожденный и, следовательно, не потомок Геракла, то это
и будет "хромым пареньем"".
     При таких обстоятельствах Аге-силай и был провозглашен царем; он тотчас
вступил  во  владение  имуществом Агида, лишив  этого права Леонтихида,  как
незаконнорожденного. Однако, видя, что родственники Леонтихида с материнской
стороны,  люди  вполне  порядочные,  сильно  нуждаются,  Агесилай  отдал  им
половину  имущества;  так,  вместо зависти и  недоброжелательства, он стяжал
себе  славу  и  расположение   граждан.  Такую   же  предусмотрительность  и
дальновидность  Агесилай проявил  в государственных делах. В то время  самой
большой силой в государстве были эфоры и геронты; первые из них находились у
власти только один год, вторые  же сохраняли свое  достоинство  пожизненно и
имели полномочия, ограничивающие власть царей. Поэтому цари с  давних времен
жили  с ними в раздорах,  передавая эту вражду  от отца  к сыну. Но Агесилай
избрал  другой путь. Вместо того чтобы ссориться  с ними и делать их  своими
врагами,  он всячески угождал им,  не предпринимая ничего  без их совета,  а
будучи призванным, всегда  торопился явиться как  можно скорее. Всякий  раз,
когда эфоры подходили в то время, как он, сидя на царском троне, решал дела,
он  поднимался  им навстречу, каждому  вновь  избранному  геронту  он всегда
посылал в  качестве почетного  дара теплый дар  и  быка. Этими поступками он
хотел  показать,  что  почитает  их   и  тем  возвышает  их  достоинство,  в
действительности  же незаметно для окружающих все более укреплял собственное
могущество  и  увеличивал  значение   царской  власти  благодаря   всеобщему
расположению, которым он пользовался (Плутарх: "Агесилай"; 1--3).
     Едва успел  Агесилай вступить  на  царствование, как из Финикии  прибыл
какой-то сиракузец Герод  и сообщил, что видел там финикийские триеры:  одни
приплывали из других мест, другие экипировались на  месте, третьи еще только
строились. Всего их, как он слышал, должно было  собраться триста. Этот флот
снаряжался  царем   и  сатрапом  Тиссаферном  для  похода  неизвестно  куда.
Лакедемоняне были очень обеспокоены этим, созвали союзников и стали  думать,
что им  делать.  Лисандр,  считая, что греки  будут значительно превосходить
персов  на  суше и на море,  убедил Агесилая взять на себя поход в  Азию при
условии, что  ему  будут  даны тридцать  человек спартиатов,  до  двух тысяч
неодамодов и до шести тысяч союзнических контингентов. Когда Агесилай сделал
заявление о  предпринимаемом им походе,  лакедемоняне дали  ему  все, что он
просил, да еще  на шесть месяцев хлеба и зерна.  Совершив  жертвоприношения,
Агесилай  отправился в путь. Перед плаваньем в Азию, он решил отправиться  в
Авлиду   и   принести  жертву   на   том   месте,  где   Агамемнон  совершил
жертвоприношение перед отплытием в Трою. Но когда  он туда прибыл, беотархи,
узнав  о   его  намерениях,  послали   всадников  с  запрещением  продолжать
жертвоприношение;  всадники эти  сбросили  с  алтаря части  лежащих  на  нем
жертвенных животных. Агесилай пришел в страшный гнев и, призывая в свидетели
богов, сел  на  корабль и отплыл (в 396  г. до  Р.Х.).  Он  прибыл в Гераст,
собрал  там  как можно  больше войска и двинулся на Эфес  (Ксенофонт:  3; 4;
1--2).
     Сначала Тиссаферн, боясь Агесилая, заключил с  ним договор, по которому
персидский царь обещал предоставить греческим городам в Азии свободу и право
жить по собственным законам. Однако позже, решив, что у него уже  достаточно
сил, он начал войну. Агесилай охотно принял вызов, так как  возлагал большие
надежды на свой поход. При  этом он сделал вид, что  собирается  выступить в
Карию.  Когда же там собрались воинские силы варваров, он неожиданно вторгся
в Фригию. Здесь он завоевал много городов и захватил большие богатства.
     Когда подошло время для возобновления военных действий,  Агесилай повел
войско в Лидию  и  прибыл на равнину у  Сард (в 395  г. до Р.Х.).  Тиссаферн
напал  со своей конницей на воинов противника, которые разбрелись по равнине
с  Целью грабежа,  и многих из них уничтожил. Но  Агесилай  немедленно нанес
ответный  удар: поставив легкую пехоту между всадниками, он  приказал воинам
выступить  на  противника,  не теряя  ни минуты,  а сам следом повел тяжелую
пехоту. Варвары были  обращены в бегство, и  греки,  устремившись в  погоню,
многих  убили и захватили  вражеский  лагерь. Узнав о поражении своей армии,
Артаксеркс II велел отрубить Тиссаферну  голову,  а затем сразу  обратился к
Агеси-лаю с просьбой  прекратить войну и отплыть домой, предлагая ему за это
деньги,  но тот ответил, что  вопрос о мире может решить только одна Спарта.
Пока  же  Агесилай  повел  свои  войска  во  Фригию, взяв  у царского  посла
Тиффраста тридцать талантов на путевые расходы (Плутарх: "Агесилай"; 9--10).
     Тиффраст,  ничуть  не  веря  миролюбивым  заверениям  Агесилая,  считал
несомненным, что  лаконец надеется одержать  окончательную победу над царем.
Не видя  другой  возможности  выпроводить  эллинов прочь  из Азии,  он решил
возбудить   войну   внутри  самой  Эллады.   Итак,  он   отправил  в  Грецию
родосцаТи-мократа,  дав ему  с  собой 50 талантов,  и  поручил ему подкупить
виднейших политических деятелей в греческих государствах. Тимократ побывал в
Фивах,  Коринфе  и Аргосе  и  раздал деньги  виднейшим демагогам.  Принявшие
взятку  всячески  старались опорочить лакедемонян в глазах своих  сограждан.
Это не  потребовало большого труда,  так  как грубая  гегемония  лакедемонян
вызывала возмущение во всей Элладе. Вскоре не без происков фиванцев началась
война между опунтскими  локрами и фокей-цами. Когда фокейцы одержали победу,
фиванцы вступили в войну на  защиту локров. Фокейцы обратились за  помощью к
лакедемонянам.  Лакедемоняне  давно  уже гневались  на фиванцев и немедленно
отправили против них две армии -- во  главе с Лисандром  и царем Павса-нием.
Афиняне  решили  помогать  фиванцам. Таким  образом, через десять  лет после
окончания Пелопонесской  войны началась новая  всеэллинская война и началась
неудачно  для спартанцев -- войско Лисандра потерпело поражение,  и  сам  он
погиб. Армия же Павсания с позором отступила из Беотии (Ксенофонт: 3; 5).
     Тем временем в  394  г. до  Р.Х.  Агесилай отправился  походом в  земли
сатрапа  Фарнабаза и дошел до  самой  Пафлагонии. Здесь он привлек  на  свою
сторону Пафлагонского царя Котия. Потом он возвратился во Фригию и предал ее
опустошению. За два года командования Агесилая слух о нем распространился по