а  часть самим царям  и правителям, -- уделить даже  не щедро, хотя  при его
богатстве и это последнее было возможно, но лишь в скромных  размерах, -- то
все  эллинские народы и, по крайней  мере, многие цари, если не все, были бы
привлечены на  его сторону. Но он предпочел совершенно иной путь, и  поэтому
только очень немногие из эллинов поддались искушению начать военные действия
(Полибий: 28; 9). Эпироты первыми  перешли на сторону македонцев. Еще важнее
для Персея  было  заручиться  поддержкой иллирийцев, так  как  лишь через их
земли римляне могли вторгнуться в Македонию. В  169 г. до Р.Х. царь выступил
походом в Иллирию и после упорной осады  взял  Уска-ну.  Находившийся  здесь
римский  гарнизон сдался.  Многие иллирийские крепости, и в  их числе хорошо
укрепленный Драудак, передались царю без боя, но Ознею Персей смог захватить
лишь после правильной осады.
     Вернувшись  после  удачной экспедиции,  Персей  выступил  в  Акар-нанию
против Страта. Стояла  зима, на перевалах лежал глубокий снег, но македонцы,
хотя и с большим трудом, все же добрались  до города. Местная знать  обещала
передать Страт в руки Персея, однако легат Попилий с тысячью римлян вошел  в
город раньше,  после чего  настроение горожан резко переменилось. А  так как
осаждать такую сильную крепость до начала лета не было  никакой возможности,
Персею пришлось отступить обратно в свою страну (Ливий: 43; 18, 19, 21, 22).
     С наступлением весны консул  Квинт Марций внезапно  вторгся в Македонию
через горные проходы мимо Аскуридского озера. Персею сообщили об этом, когда
он был в купальне в Дие.  Рассказывают, что в испуге царь выскочил из ванной
и бросился вон, крича:  "Разбит без битвы!" И тотчас пошли чередой трусливые
решения и приказания; так с перепугу он отправил двух своих друзей: одного в
Пеллу -- бросить  в море  хранившуюся в Факе казну, другого в Фессалонику --
сжечь  корабли. Полководцев,  защищавших горные проходы, он  отозвал к себе,
открыв, таким образом, свободный путь для врага. После этого  царь прихватил
в  Дие  золоченые  статуи,  чтобы те  не достались  врагу, и  погнал местное
население  в  Пидну.  Если  действия  консула  до  той поры могли  выглядеть
безрассудными, ибо зашел он туда, откуда выйти не смог бы, решись неприятель
ему  воспрепятствовать,  то теперь  благодаря  Персею  такая  опрометчивость
обернулась отвагой. И  действительно: римляне могли  выйти отсюда лишь двумя
путями --  через Темпейскую долину  в Фессалию или, минуя Дий,  в Македонию,
однако и тут  и там  стояли  царские отряды. И если  бы царь не  дрогнул при
первых же  признаках опасности  и стойко  защищался бы, то оба пути были  бы
отрезаны. Но страх ослепил его, и Персей бежал в Пидну.
     Когда вскоре стало известно, что  римляне, испытывая большой недостаток
в  продовольствии, отошли  к Филе, Персей возвратился  в  Дий.  Оправившись,
наконец,  от  страха,  он  более  всего  желал  теперь, чтобы  остались  без
последствий  его распоряжения, отданные в испуге. К счастью, корабли  еще не
успели сжечь, казну  же в Факе, как  и было приказано, побросали в  море. Но
промах  этот легко  исправили --  ныряльщики достали  почти все. Персей  так
стыдился  своего  страха, что  велел  тайно умертвить  сперва ныряльщиков, а
потом и своих друзей, Андроника и  Никия, чтобы не оставить свидетелей столь
безумного приказания (Ливий: 44; 4, 6, 10).
     Вообще, с  этого времени заметно стало, что Персей сильно переменился и
сделался  жестоким  и равнодушным ко  всем окружающим. В  его  суждениях  не
осталось ничего ни здравого, ни разумного, проницательность и смелость также
покинули его. Зато всем заметны стали его трусость, быстрая переменчивость в
решениях и ужасающая скаредность.
     Именно жадность царя погубила окончательно Македонское царство. Как уже
говорилось, македонцам  важен был союз с  иллирийцами. И  вот  Гентий,  царь
иллирийского племени лабеатов, заключил с  Персеем  союз за триста талантов.
Получив небольшую  часть  этих  денег,  Гентий напал на подчиненную римлянам
Иллирию и заключил в оковы римских послов. Узнав об этом, Персей не отправил
ему  остальных денег, считая, что  Гентий уже и сам по себе  сделался врагом
римлян. В то  же время Персей послал к галлам, жившим за Истром, и предложил
им союз,  а также стал испытывать пергамского царя  Эвме-на,  предлагая  ему
деньги, если тот перейдет на его сторону или прекратит войну миром.  Перейти
на его  сторону Эвмен отказался, а  за посредничество  при  заключении  мира
запросил  тысячу  пятьсот  талантов  Персей,  смущенный  этой  суммой,  стал
говорить о том, что выплатит деньги лишь после заключения мира. В результате
переговоры  так и не увенчались успехом  (Аппиан: 9; 16, 18).  И с галлами у
него ничего  не получилось по той  же причине. Договор  с ними был такой: по
прибытии каждый конный получает десять  золотых, пеший  -- пять, а вождь  --
тысячу.  Персей привез  только  дары военачальникам,  а  золота  лишь  самую
малость, чтобы раздать немногим. Он думал завлечь толпу пустыми посулами, но
галлы  отказались вступать  в  Македонию, не получив  обещанного.  Поскольку
Персей  изворачивался и тянул  время, отказываясь  платить согласно уговору,
они так и ушли, ничего не сделав (Ливий: 44; 26).
     В  168 г. до Р.Х. римское войско возглавил консул Эмилий Павел. К этому
времени  обе армии  уже долгое время стояли друг против друга, не вступая  в
сражение. Персей расположил свой лагерь на берегу  моря у подножия Олимпа, в
местности совершенно неприступной, а к тому же еще и укрепленной им отовсюду
валами и частоколами, и чувствовал себя  в полной безопасности, рассчитывая,
что время и расходы истощат силы Эмилия.
     Несколько  дней  Эмилий  пребывал   в  бездействии,  изучая  окружающую
местность-  Наконец он  узнал,  что остается еще  один неохраняемый проход в
Македонию --  через  Перребию, близ Пифия и Петры. Он немедленно послал туда
большой отряд,  который  успешно преодолел  кручи и вышел  в тыл македонцам.
Утром перебежчик сообщил  Персею, что римляне его обходят. Персей  выслал им
навстречу десятитысячный отряд, но тот был разбит.
     После этой неудачи Персей, объятый ужасом, разом лишился всякой надежды
и  поспешно двинулся назад.  И  все  же  он видел себя  перед необходимостью
сделать  выбор:  либо  остановиться  у  Пидны и попытать счастья в бою, либо
разделить   свои  силы   и  ждать  неприятеля  у  стен   нескольких  городов
одновременно. Но численное превосходство по-прежнему было на его  стороне. И
вот, разбив лагерь, он стал готовиться к сражению. Рядом была и равнина, что
благоприятствовало передвижениям фаланги,  и тянущиеся  непрерывной  чередой
холмы, за которыми легковооруженные пехотинцы  могли укрыться или  совершить
неожиданный для врага поворот.
     Консул  вслед   за  македонцами  также  подошел   к  Пидне  и  построил
укрепленный лагерь. На другой день, уже под вечер, сражение началось с того,
что фракийцы Персея напали  на римский обоз с  сеном. Завязался бой. С обеих
сторон  стали подходить  значительные  подкрепления,  и  сражение  закипело.
Первый удар  фаланги был страшен.  Пелигны,  пытавшиеся атаковать ее  в лоб,
понесли жестокие  потери. Одни  пытались  мечами  отбиться  от  сарисс,  или
пригнуть их к  земле  щитами, или отогнуть в сторону, схватив голыми руками.
Но ни  щиты, ни  панцири не могли защитить от ударов  сарисс. Таким образом,
первые  ряды  бойцов были истреблены,  а стоящие за  ними  подались назад  и