Марш наскреб денег на то, чтобы откопировать полсотни флаеров, в
которых объяснялась линия предполагаемых продуктов. Второго апреля, Марш,
стоял на третьем собрании Клуба Самодельщиков, вручал присутствующим
флаеры, в которых говорилось о том, что заказавшим продукт заранее будет
скидка в 20%. Спустя неделю не последовало никакой реакции. Как позднее
говорил Марш: "Отчаяние охватило нас.
   Мы чувствовали, что выложились полностью, но это не сработало. А затем
поступил наш первый заказ, на плату с ROM памятью, которая стоила всего
сорок пять долларов. В бланке заказа говорилось 'Net 30 terms', заказ
поступил из компании, которая называлась Cromemco. Мы подумали: 'А что это
за такая компания Cromemco? И почему они не хотят платить наличными?' Это
опечалило нас еще раз. НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ! НА следующий день пришло еще
четыре заказа, и примерно через неделю у нас было уже около двух с
половиной тысяч долларов наличными. Из них мы взяли тысячу, оплатили
рекламу на шести страницах в Popular Electronics, после этого лед сломался
- у нас заняло около двух месяцев, чтобы набрать заказов на сто тысяч
долларов".
   Ирония судьбы была в том, что бизнес Марша и остальные операции,
которыми занимались хакеры, не были приспособлены для работы в огромных
масштабах, да они и . Они просто искали способ финансирования своего хобби
и игр с электроникой, исследования новых миров эти маленьких разношерстных
компьютеров. Для Марша и остальных, кто покинул первое собрание Клуба
Самодельных Компьютеров, одержимых лихорадкой изготовления новых
компьютерных плат, веселье уже началось: разработка и пайка новых плат,
самовыражение через познание хитростей и вывертов цифровой логики
интегральных схем, создание модулей, которые могли подключаться к богатой
возможностями шине Эда Робертса.
   Марш обнаружил, что создание плат для "Альтаира" по трудоемкости было
практически эквивалентно написанию многотомного романа. Это было нечто, к
чему грубые и торопливые самодельщики должны были подходить весьма
тщательно, и здесь нельзя было полагаться только лишь на определение
"работает - не работает" или относительное определение красоты и
стабильности архитектуры карты расширения.
   Схемы плат были окном в личность их разработчика, и даже такие
поверхностные вещи как качество отверстий для деталей, из которых
собиралась плата, выдавало мотивацию ее разработчика, его философию и
следование элегантности. Дизайн цифровых схем, как и компьютерные
программы, "являются лучшими воплощениями разума, которые можно видеть", -
однажды сказал Ли Фельзенштейн. "По дизайну железа, я мог вполне судить о
том, что из себя представляют люди. Можно было посмотреть на творение
чьих-нибудь рук и сказать 'Боже праведный!
   Дорожки на плате у этого парня похожи на след от дождевого червя,
который ныряет в одном месте и выныривает в другом, ничего не зная о том,
что он делал в середине своего пути '".
   Боб Марш хотел, чтобы Processor Technology получила известность в
качестве изготовителя качественных продуктов, и он, в течение последующих
нескольких месяцев, довел себя до физического истощения, пытаясь не только
завершить начатые проекты, но еще и пытаясь сделать их хорошо. Это было
важно для компании и было вопросом собственной гордости.
   Процесс был совсем не прост. После того как вы понимали, что должна
была делать ваше устройство, вам приходилось потратить массу ночей для
того, чтобы разработать схему. Надо было долго просматривать мануал по
процессору 8080, выписывать из него номера различных функциональных
блоков, которые вам надо было спроектировать - вот этот для ввода, а этот
для сопряжения с памятью. После чего лабиринт полупроводникового кристалла
внутри прямоугольника из черного пластика начинал преобразовываться в
вашей голове в конечную цель.
   Эффективность вашего порядка в выборе способа доступа к каждому из
функциональных блоков зависела, в конечном счете, от того, насколько
хорошо и точно вы себе его представляли. Затем вы рисовали карандашом все
соединения будущей платы, те, что шли по лицевой стороне - синим, а по
обратной стороне - красным. Затем надо было брать листы майларовой пленки,
положить их на панель светового стола, и начать прокладывать дорожки,
используя гофрированную бумагу, которая приклеивалась липкой лентой. Затем
вы могли обнаружить, что в схеме есть некоторые проблемы: то в одном углу
дорожки идут слишком плотно, то необходимо делать слишком много
промежуточных соединений, то надо расположить детали в несколько другом
порядке. Одна ошибка могла уничтожить все, поэтому необходимо было
постоянно следить за расположением элементов: для этого их надо было
примерять поверх вашей нарисованной схемы, чтобы проверить, не допустили
ли вы какую-нибудь печальную ошибку, такую, например, как наползание трех
элементов друг на друга. Но если в схему закралась ошибка с самого начала,
то о правильной работе надо было забыть.
   Дизайн надо было делать так, как будто плата содержала несколько слоев:
раздельный набор дорожек наверху и внизу. По мере работы надо было
переворачивать плату то одной стороной, то другой, иногда могла отклеиться
лента, или наоборот, лишние кусочки ленты могли остаться на тех местах,
где не надо, или где-нибудь мог просто приклеиться волос. За всем этим
было необходимо тщательно следить, иначе вся эта масса необъяснимых
явлений будет честно откопирована при помощи сепии (краска - пр.перев.) на
платах в копировальном бюро, (если у вас на это не было денег, то это
можно было аккуратно сделать на копировальном аппарате Xerox), а в
результате получить фатальное для всей схемы короткое замыкание. Затем вы
отдавали свою плату в контору, которая занималась сверлением, сообщив при
этом, где надо просверлить отверстия для выходов деталей, а где необходимо
позолотить дорожки, и так далее.
   В конце концов, вы могли просто прийти в местную компанию, которая
занималась изготовлением печатных плат, имея на руках лишь только свои
рисунки. Вы отдавали им их, а так как в экономике был спад, то они были
просто счастливы от наличия любых заказов, даже если заказчиком был
неряшливый, второсортный, очкастый хакер. Они помещали ваши чертежи в
дигитайзер, сверлили отверстия, а затем заливали зеленоватым
компаунд-лаком хитросплетения посеребренных дорожек. Это была великолепная
технология, которую Боб Марш поначалу не мог себе позволить, так что ему
приходилось довольствоваться ручным травлением гетинакса, со сделанными на
нем едва различимыми дорожками, помешивая раствор на кухонной плите. Этот
метод был камерой пыток злой богини Катастрофы, но Марш был маниакально
тщательным работником. Позднее, он говорил про свои платы: "Я вживался в
них, я становился одним целым вместе с моей схемой".
   Изготовляя свою первую плату памяти, Марш испытывал над собой особенно