сильное давление. Каждую неделю на собрании Клуба Самодельщиков, каждый
день по телефону, одержимые люди задыхались без карты ROM-памяти, как
ныряльщики задыхаются без воздуха. Марш позднее вспоминал о их криках:
"Где моя плата? Мне она нужна. КОГДА Я СМОГУ ЕЕ ЗАПОЛУЧИТЬ?!?".
   Наконец-то Марш довел свою работу до конца. Для создания прототипа
совсем не было времени. У него была своя плата, которая представляла собой
зеленый прямоугольник с небольшой гребенкой золотистых контактов внизу,
так что ее было можно воткнуть в слот на шине "Альтаира". Кроме того, у
него были чипы и провода, которые радиолюбители могли на нее припаивать
(Processor Tech поначалу продавал несобранные карты). У Марша было все
готово, но под рукой не было ни одного "Альтаира", на котором ее можно
было бы попробовать. Несмотря на то, что было три часа ночи, он позвонил
тому парню из Клуба Самодельщиков, которого звали Домпьер, и попросил его,
чтобы тот принес свой компьютер. "Альтаир" для Домпьера был не менее ценен
чем ребенок для своего родителя, и он наверняка согласился бы с этим, если
бы он не находился в "режиме холостяка", тем не менее он аккуратно
завернул компьютер в небольшое красное одеяло, в котором собирался донести
его до Марша. Домпьер собирал компьютер в полном соответствии с
инструкцией, одевая на руку медный браслет, чтобы не повредить статическим
электричеством хрупкое сердце машины - процессор i8080. Любовно распаковав
машину в мастерской Марша, он остолбенел, когда увидел как два отпетых
электронщика Марш и Ингрэм обращаются с тонкой электроникой также как два
автослесаря обращаются с автомобилем, устанавливая в него глушитель. Они
хватали чипы своими грубыми пальцами и бросали их тут и там, вытаскивали
их из кроваток и запихивали назад. Домпьер наблюдал за всем этим с ужасом.
В конце концов, они завершили подготовку карты, а Ингрэм нажал на кнопку
питания. В прецизионном компьютере Стива Домпьера, что-то зашипело, после
чего он перестал подавать признаки жизни. К несчастью, они вставили плату
задом наперед.
   Отремонтировать "Альтаир" Домпьера у них заняло день, но Домпьер не
сердился, более того, он одолжил свою машину Processor Technology для
будущего тестирования. Для самодельщиков это было показательно.
   Это была другая ветвь хакеров, в отличие от недосягаемых хакеров из
МТИ, но они все еще придерживались Хакерской Этики, которая отодвигала
одержимость и эгоизм в пользу общего блага, а это означало, что другие
люди будут заниматься хакерством более продуктивно. Стив Домпьер нервничал
по поводу своего "Альтаира", но он от этого мира хотел немногого - карту
расширения памяти для своей машины, так чтобы на машине стало можно
запускать настоящие программы. Затем ему нужны были устройства
ввода-вывода, дисплей, так чтобы можно было писать утилиты, при помощи
которых можно было сделать компьютер более мощным. "Инструмент для
изготовления другого инструмента", для того чтобы уйти глубже в мир,
который начал вращаться вокруг загадочного процессора 8080, впаянного в
плату внутри его машины. Боб Марш и другие члены Клуба, вне зависимости от
того занимались ли они продажей собственных продуктов или были просто
любопытствующими хакерами, все следовали этому, и вместе они образовывали
сообщество, которое не имело какой-то определенной географической
концентрации, как это было с сообществом хакеров PDP-6 в МТИ. Их
товарищество простиралось от Сакраменто до Сан-Хосе и не имело строгих
границ.
   Когда Боб Марш показался с первой партией карт на очередном собрании
Клуба, которое проходило вначале июня, люди, которые их у него заказывали,
были ему настолько благодарны, что поначалу могло показаться, что они
пытаются вернуть их ему назад, столь долго они от него не отставали. Он
раздавал маленькие пакеты с платами и микросхемами, упакованные в
блистерный пластик, с лежащей внутри инструкцией по монтажу, которую
написал Ли Фельзенштейн. "Если у вас нет достаточного опыта в сборке", -
предупреждал Ли, - "не пытайтесь его собирать".
   В мире было мало людей, у которых был этот необходимый опыт, причем
большинство из них собралось в этой комнате, которая теперь была
аудиторией Стэнфордского Линейного Ускорителя (SLAC). Прошло четыре месяца
с момента первого вялого собрания клуба, и за это время его ряды
увеличились десятикратно.
 
 
    
 
   Маленький клуб, основанный Фредом Муром и Гордоном Френчем вырос до
невообразимых размеров. Это был головной отряд хакеров-электронщиков,
которые сами себя "тянули за шнурки" в новую ветвь промышленности,
которая, как они считали, будет отличаться от всей прочей. Индустрия
микрокомпьютеров, по их мнению, должна была направляться Хакерской Этикой.
(Термин "bootstrap" был показательным для нового жаргона, на котором
разговаривали эти хакеры: термин в буквальном смысле обозначал процесс,
посредством которого компьютерная программа считывала небольшую часть кода
в компьютер, а этот код программировал машину так, что она считывала
оставшуюся часть кода. Точно также как и "подтягивание самого себя за
шнурки".
   Символично, что самодельщики сумели создать свою нишу в мире небольших
компьютерных систем, а затем начали копать глубже, сделали из этой ниши
пещеру и организовали там постоянное поселение.)
   Но основатели клуба были вскоре оба оттеснены от его деятельности
техническим искусством, с которыми работали рядовые члены клуба. В случае
Френча, тот страдал из-за того, что можно было назвать скрытой
бюрократической позицией. В некоторых смыслах, его мания удерживать клуб в
классических контролируемых рамках была в чем-то полезна. Он работал как
секретарь и библиотекарь, он вел список всех телефонных номеров, а также
кто и какое оборудование кому был должен. Как он позднее вспоминал: "Мой
телефон звонил, стоило лишь положить трубку. Это было невероятно - всем
была нужна информация, Каждый спрашивал о ком-нибудь еще, потому что в
клубе была постоянная нехватка оборудования. Например: 'Если у тебя есть
терминал, то не могу ли я одолжить его на пару дней пока я не закончу мою
программу, которая будет считывать данные с перфоленты?' Что-нибудь вроде
этого".
   Но с другой стороны, стиль Френча не соответствовал хакерскому духу, в
котором варился Клуб Самодельщиков, в особенности его манера ведения
собрания. "Гордон любил заниматься нравоучениями", - вспоминал позднее Лии
Фельзеншейн, - "Он старался подтолкнуть дискуссию в том направлении, куда
ему было нужно. Он хотел, чтобы она имела образовательный характер, он