Франции, восстание католиков в Англии и папская булла  отлучения  английской
королевы Елизаветы придали книге Монтануса особенно актуальный  характер,  и
она уже в 1568 г. была переведена на  французский  и  немецкий  языки,  а  в
следующие годы выдержала много изданий и переводилась на разные языки.  Быть
может,  в  видах  ослабления  впечатления  от  книги  Монтануса  сицилийский
инквизитор Людовик Парамо выпустил в 1598 г. в Мадриде  книгу  на  латинском
языке "О происхождении и развитии святой инквизиции" -  первый  исторический
труд, написанный в духе ортодоксального католицизма. Парамо начинает историю
инквизиции с  Адама  и  Евы  и  их  считает  первыми  еретиками;  первым  же
инквизитором был Бог: "Statim igitur Deus... primus magister et maximus". На
Адама и Еву было надето и первое  санбенито,  а  изгнание  из  рая  означало
первую  конфискацию  имущества   еретиков.   "Историческая"   книга   Парамо
превращается в тем более смелую апологию инквизиции, что дело идет,  по  его
словам,  о  строгом  подражании  действиям  самого  Бога,  а  потому  всякое
уклонение от них уже является неописуемым преступлением. Прошло почти  целых
сто  лет,  прежде  чем   появилось   серьезное   исследование   голландского
протестанта Филиппа Лимборха, давшего в своей латинской "Истории инквизиции"
(Амстердам, 1692)  научно  разработанный  и  обширный  материал  по  истории
деятельности различных инквизиционных трибуналов. Но Лимборх  лишь  вскользь
говорит об испанской инквизиции; все  его  внимание  было  сосредоточено  на
южнофранцузском  движении  альбигойцев,  на  его   подавлении   только   что
призванной к жизни инквизицией. Как ни важен был  труд  Лимборха  в  области
историографии инквизиции вообще, для испанской он существенного значения  не
мог иметь, тем более что Лимборх, разумеется, не располагал правом доступа к
богатейшим испанским архивам,  и  ему  приходилось  пользоваться  случайными
материалами, а не  достоверными  и  подлинными,  какие  характеризовали  его
исследования   по   истории   южнофранцузской   инквизиции.    Невозможность
использования  испанских  архивов  лицами,  не   принадлежавшими   к   числу
служителей инквизиции, лишала значения и  дальнейшие  работы  протестантских
историков, и даже поздняя (Лейпциг, 1784) двухтомная немецкая книга  Крамера
страдала обычными недостатками антиинквизиционных работ, вышедших в свет  до
появления "Критической истории" Льоренте с легшими в ее основу двумя  томами
материалов, напечатанными в 1812 - 1813 гг. Льоренте в Мадриде. Для борьбы с
влиянием книги Льоренте католический мир выдвинул  знаменитого  реакционного
писателя Жозефа де Местра. Но, несмотря на резкий и победоносный  тон  и  на
смелость, с  которой  его  памфлет  "Lettres  a  un  gentilhomme  russe  sur
l'inquisition espagnole" защищал костры в делах  веры,  он  не  мог  затмить
книги  Льоренте,  и  в  течение  свыше  полустолетия  "Критическая  история"
оставалась единственной авторитетной книгой в области испанской  инквизиции.
Все попытки бенедиктинца Гамса и  епископа  Геделе  развенчать  славу  книги
Льоренте путем указания на отдельные ее ошибки и промахи  не  имели  успеха.
Если теперь книга Льоренте потеряла часть своего значения, то причина  лежит
в обширной научной разработке, которой подверглись  с  90-х  годов  прошлого
века  отдельные  моменты  деятельности  испанской  инквизиции.  В   Бельгии,
Голландии  и  Германии  было  опубликовано   большое   количество   архивных
документов,  проливших  новый  свет  как  на   преследование   нидерландских
протестантов в царствование Карла V и  Филиппа  II,  так  и  на  искоренение
лютеранства в течение 50 - 70-х годов XVI в. на Пиренейском  полуострове.  В
этом  отношении  особенно  ценны  многочисленные  работы   школы   гентского
профессора Пауля Фредерика. Отдельные монографии,  написанные  на  основании
архивных данных, равно как опубликование  многих  протоколов  инквизиционных
трибуналов подготовили почву для создания и общей новой картины деятельности
инквизиции. В 1906 - 1907  гг.  и  вышла  четырехтомная  "История  испанской
инквизиции" на английском языке  американского  ученого  Генри  Чарльза  Ли,
составившая  новую  веху  в  историографии   инквизиции   благодаря   строго
проведенному и научному подбору  материала  и  обилию  архивных  данных.  На
русском языке  в  1914  г.  вышла  "История  инквизиции  в  Испании"  С.  Г.
Лозинского; в 1927 г. - переработанное сокращенное издание  этой  книги  под
названием "Святая инквизиция".
     Как  ни  велико  историографическое  значение   "Критической   истории"
Льоренте, с научной точки зрения  эта  книга  страдает  очень  существенными
недостатками. Несмотря на крики  клерикалов  и  реакционеров  о  ренегатстве
Льоренте, о его безбожии и измене делу религии, Льоренте в  действительности
был и оставался всю жизнь  религиозно  настроенным,  верующим  католиком,  и
"Критическая история" целиком  проникнута  религиозным  чувством.  Автор  ее
подходит к католицизму и инквизиции не с атеистической  точки  зрения,  а  с
определенно  католической,  которая  сводится  к  требованию  предоставления
"национальной" Церкви "свободы и независимости" путем устранения постоянного
вмешательства во все дела римской курии и  поддерживающих  ее  доминиканцев,
францисканцев и иезуитов. Эта точка зрения Льоренте вполне совпадала с  тем,
что во Франции  определенная  часть  духовенства  отстаивала  под  названием
галликанизма. То же явление имело место в Германии, где под  однородным,  по
существу, лозунгом фебронизма шли архиепископы и крупнейшие  епископы.  Этот
лозунг о  свободе  и  независимости  Церкви  был  своеобразным  "анархизмом"
верхушки епископата, желавшей самостоятельно вершить свои церковные  и  иные
дела; он встретил отпор одновременно со стороны Рима, материально и морально
заинтересованного в  бдительном  надзоре  над  деятельностью  Церкви,  и  со
стороны все усиливавшегося светского государства, не  допускавшего  мысли  о
неподчинении ему какого-либо сословия или "чина" в  государстве.  И  Рим,  и
светский  абсолютизм,  исходя  из  разных  интересов,  одинаково   отвергали
"свободную" Церковь, но в ее требовании не было ничего антикатолического,  а
тем более безбожного. Наоборот, сторонники "свободной" Церкви  ссылались  на
старину, на далекое прошлое, когда епископальная Церковь не знала над  собою
никакой власти, кроме  Вселенского  собора.  Эту  точку  зрения  разделял  и
Льоренте. Независимая от контроля Рима и иезуитов испанская Церковь не знала
бы, по его убеждению, того страшного  кошмара,  в  который  ввергла  Испанию
римская  курия,   опирающаяся   на   ненавистные   Льоренте   монашеские   и
полумонашеские ордена. Льоренте  не  стоит  даже  на  точке  зрения  обычной
веротерпимости и уверен, что епископальная инквизиция,  в  противоположность
папистской, римско-иезуитской, без особенного ущерба для страны и с  пользой
для католической религии искоренила бы в Испании всякие еретические  учения,
в том числе и протестантизм. Эта точка зрения была устарелой и в дни,  когда
жил Льоренте; она была преодолена не только в протестантских странах,  но  в
значительной степени и  в  католических,  и  с  этой  стороны  Льоренте  был
реакционно мыслящим церковным деятелем, а не передовым,  прогрессивным.  Эти
взгляды Льоренте подверглись  справедливой  критике  уже  давно  со  стороны
известного немецкого историка Леопольда Ранке. Ранке рядом примеров показал,
как тесно связаны  были  между  собою  инквизиция  и  реакционный  испанский
деспотизм и как трудно зачастую провести грань между сферой влияния одного и
другого органа. Сами факты, приводимые  Льоренте  в  "Критической  истории",