хотябы часть их, то это позволит с большой уверенностью полагаться и на всех
прочих. Первые, видя, что им оказано предпочтение,  будут  благодарны  тебе,
вторые  простят тебя, рассудив, что тех и следует отличать, кто несет больше
обязанностей и подвергается большим опасностям. Но, разоружив подданных,  ты
оскорбишь  их недоверием и проявишь тем самым трусость или подозрительность,
а оба эти качества не прощаются государям. И так как ты не сможешь  обойтись
без  войска,  то поневоле обратишся к наемникам, а чего стоит наемное войско
-- о том уже шла речь выше; но, будь они даже отличными  солдатами,  их  сил
недостаточно  для  того,  чтобы  защитить  тебя  от  могущественных врагов и
неверных подданных.
     Впрочем, как я уже говорил, новые государи в новых государствах  всегда
создавали  собственное  войско,  что  подтверждается множеством исторических
примеров.  Но  если  государь  присоединяет   новое   владение   к   старому
государству,  то  новых  подданных  следует  разоружить,  исключая  тех, кто
содействовал  завоеванию,  но  этим  последним  надо   дать   изнежиться   и
расслабиться,  ведя  дело  к  тому,  чтобы  в  конечном счете во всем войске
остались только коренные подданные, живущие близ государя.
     Наши предки, те, кого почитали мудрыми, говаривали,  что  Пистойю  надо
удерживать  раздорами,  а  Пизу  -- крепостями, почему для укрепления своего
владычества поощряли распри в некоторых подвластных им городах.  В  те  дни,
когда Италия находилась в относительном равновесии, такой образ действий мог
отвечать  цели.  Но  едва ли подобное наставление пригодно в наше время, ибо
сомневаюсь, чтобы расколы когда-либо  кончались  добром;  более  того,  если
подойдет  неприятель,  поражение  неминуемо,  так  как  более  слабая партия
примкнет к нападающим, а сильная -- не сможет отстоять город.
     Венецианцы поощряли  вражду  гвельфов  и  гибелинов  в  подвластных  им
городах  -- вероятно, по тем самым причинам, какие я называю. Не доводя дело
до кровопролития, они стравливали  тех  и  других,  затем,  чтобы  граждане,
занятые распрей, не объединили против них свои силы. Но как мы видим, это не
принесло  им пользы: после разгрома при Вайла сначала часть городов, а затем
и все они, осмелев, отпали от венецианцев. Победные приемы изобличают, таким
образом, слабость правителя, ибо крепкая и  решительная  власть  никогда  не
допустит  раскола;  и  если  в  мирное  время  они полезны государю, так как
помогают ему держать в руках подданных, то в  военное  время  пагубность  их
выходит наружу.
     Без  сомнения  государи обретают величие, когда одолевают препятствия и
сокрушают  недругов,  почему  фортуна,--  в  особенности  если  она   желает
возвеличить  нового  государя,  которому признание нужней, чем наследному,--
сама насылает ему врагов и принуждает вступить с ними в  схватку  для  того,
чтобы,  одолев их, он по подставленной ими лестнице поднялся как можно выше.
Однако многие полагают, что мудрый государь и сам  должен,  когда  позволяют
обстоятельства, искусно создавать себе врагов, чтобы, одержав над ними верх,
явиться в еще большем величии.
     Нередко  государи,  особенно  новые,  со временем убеждаются в том, что
более преданные и полезные для них люди -- это  те,  кому  они  поначалу  не
доверяли.  Пандольфо  Петруччи, властитель Сиены, правил своим государством,
опираясь более на тех, в ком раньше сомневался, нежели на  всех  прочих.  Но
тут   нельзя   говорить  отвлеченно,  ибо  все  меняется  в  зависимости  от
обстоятельств. Скажу лишь, что расположением тех, кто  поначалу  был  врагом
государя,  ничего  не  стоит заручиться в том случае, если им для сохранения
своего положения требуется его покровительство. И они тем  ревностнее  будет
служить  грсударю,  что  захотят делами доказать превратность прежнего о них
мнения. Таким образом они всегда окажутся полезнее для государя, нежели  те,
кто, будучи уверен в его благоволении, чрезмерно печется о своем благе.
     И  так  как  этого требует обсуждаемый предмет, то я желал бы напомнить
государям,  пришедшим  к  власти  с  помощью  части  граждан,  что   следует
вдумываться в побуждения тех, кто тебе помогал, и если окажется, что дело не
в личной приверженности, а в недовольстве прежним правлением, то удержать их
дружбу  будет  крайне трудно, ибо удовлетворить таких людей невозможно. Если
на примерах из древности и современной жизни мы  попытаемся  понять  причину
этого,  то  увидим,  что всегда гораздо легче приобрести дружбу тех, кто был
доволен прежней властью и потому враждебно встретил нового государя,  нежели
сохранить   дружбу   тех,   кто  был  недоволен  прежней  властью  и  потому
содействовал перевороту.
     Издавна государи ради упрочения своей власти  возводят  крепости,  дабы
ими, точно уздою и поводьями, сдерживать тех, кто замышляет крамолу, а также
дабы  располагать  надежным  убежищем  на случай внезапного нападения врага.
Могу похвалить этот ведущийся издавна обычай. Однако в нашей  памяти  мессер
Николо  Вителли  приказал  срыть  две  крепости  в  Читта ди Кастелло, чтобы
удержать в своих руках город. Гвидо Убальдо,  вернувшись  в  свои  владения,
откуда  его  изгнал  Чезаре Борджа, разрушил до основания все крепости этого
края, рассудив, что так ему  будет  легче  удержать  государство.  Семейство
Бентивольи,  вернувшись  в  Болонью,  поступило подобным же образом. Из чего
следует, что полезны крепости или нет -- зависит от обстоятельств, и если  в
одном  случае  они  во  благо,  то  в  другом  случае  они во вред. Разъясню
подробнее: тем государям,  которые  больше  боятся  народа,  нежели  внешних
врагов,  крепости  полезны;  а тем из них, кто больше боится внешних врагов,
чем народа,  крепости  не  нужны.  Так  семейству  Сфорца  замок  в  Милане,
построенный  герцогом  Франческо  Сфорца,  нанес  большой  урон,  нежели все
беспорядки, случившиеся в государстве. Поэтому лучшая из всех  крепостей  --
не  быть ненавистным народу: какие крепости ни строй, они не спасут, если ты
ненавистен народу, ибо когда народ берется за оружие, на подмогу ему  всегда
явятся чужеземцы. В наши дни от крепостей никому не было пользы, кроме разве
графини  Форли, после смерти ее супруга, графа Джироламо; благодаря замку ей
удалось  укрыться  от  воставшего  народа,  дождаться  помощи  из  Милана  и
возвратиться  к  власти;  время  же  было такое, что никто со стороны не мог
оказать поддержку народу; но в последствии и ей не помогли  крепости,  когда
ее  замок  осадил Чезаре Борджа и враждебный ей народ примкнул к чужеземцам.
Так что для нее было бы куда  надежнее,  и  тогда  и  раньше,  не  возводить
крепости, а постараться не возбудить ненависти народа.
     Итак, по рассмотрении всего сказанного выше, я одобрю и тех, кто строит
крепости,  и  тех,  кто  их  не  строит, но осужу всякого, кто, полагаясь на
крепости, не озабочен тем, что ненавистен народу.


ГЛАВА XXI

      КАК НАДЛЕЖИТ ПОСТУПАТЬ ГОСУДАРЮ,
      ЧТОБЫ ЕГО ПОЧИТАЛИ