отвернуться. И худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не
примет никаких мер на  случай  опасности.  Ибо  дружбу,  которая  дается  за
деньги,  а  не приобретается величием и благородством души, можно купить, но
нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время. Кроме того,  люди
меньше  остерегаются  обидеть  того, кто внушает им любовь, нежели того, кто
внушает им страх, ибо любовь поддерживается  благодарностью,  которой  люди,
будучи   дурны,   могут  пренебречь  ради  своей  выгоды,  тогда  как  страх
поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно.
     Однако государь должен внушать страх  таким  образом,  чтобы,  если  не
приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне возможно внушить
страх   без   ненависти.   Чтобы  избежать  ненависти,  государю  необходимо
воздерживаться от посягательств на имущество граждан и  подданных  и  на  их
женщин.  Даже когда государь считает нужным лишить кого-либо жизни, он может
сделать это, если налицо подходящее обоснование и очевидная причина,  но  он
должен  остерегаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят смерть
отца, чем потерю имущества. Тем  более  что  причин  для  изъятия  имущества
всегда  достаточно и если начать жить хищничеством, то всегда найдется повод
присвоить чужое, тогда как оснований для  лишения  кого-либо  жизни  гораздо
меньше и повод для этого приискать труднее.
     Но  когда  государь  ведет  многочисленное  войско, он тем более должен
пренебречь тем, что может  прослыть  жестоким,  ибо,  не  прослыв  жестоким,
нельзя  поддержать  единства  и  боеспособности  войска.  Среди удивительных
деяний Ганнибала упоминают и следующее: отправившись воевать в чужие  земли,
он  удержал  от  мятежа и распрей огромное и разноплеменное войско как в дни
побед, так и в дни поражений. Что можно объяснить только его  нечеловеческой
жестокостью,   которая  в  купе  с  доблестью  и  талантами  внушала  войску
благоговение и ужас; не будь  в  нем  жестокости,  другие  его  качества  не
возымели  бы  такого действия. Между тем авторы исторических трудов, с одной
стороны, превозносят сам подвиг, с другой --  необдуманно  порицают  главную
его причину.
     Насколько  верно  утверждение, что полководцу мало обладать доблестью и
талантом, показывает пример Сципиона  --  человека  необычайного  не  только
среди  его  совремнников,  но и среди всех людей. Его войска взбунтовались в
Испании  вследствии  того,  что  по  своему  чрезмерному  мягкосердечию   он
предоставил   солдатам   большую   свободу,  чем  это  дозволяется  воинской
дисциплиной. Что и вменил ему в  вину  Фабий  Максим,  назвавший  его  перед
Сенатом  развратителем  римского  воинства.  По тому же недостатку твердости
Сципион не вступился за локров, узнав, что их разоряет один из его  легатов,
и  не  покарал  легата  за  дерзость.  Недаром  кто-то  в  Сенате, желая его
оправдать, сказал, что он относится  к  той  природе  людей,  которым  легче
избегать  ошибок самим, чем наказывать за ошибки других. Со временем от этой
черты Сципиона пострадало бы и его  доброе  имя,  и  слава  --  если  бы  он
распоряжался  единолично;  но  он  состоял  под властью сената, и потому это
свойство его  характера  не  только  не  имело  вредных  последствий,  но  и
послужило к вящей его славе.
     Итак,  возвращаясь  к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или
чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению,  а
боятся   --   по  усмотрению  государей,  поэтому  мудрому  правителю  лучше
расчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно  лишь
ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных, как о том сказано
выше.

ГЛАВА XVIII

      О ТОМ, КАК ГОСУДАРИ ДОЛЖНЫ
      ДЕРЖАТЬ СЛОВО

     Излишне  говорить,  сколь  похвальна в государе верность данному слову,
прямодушие и неуклонная честность. однако мы знаем  по  опыту,  что  в  наше
время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово
и  умел,  кого нужно, обвести вокруг пальца; такие государи в конечном счете
преуспели куда больше, чем те, кто ставил на честность.
     Надо знать, что с врагом можно  бороться  двумя  способами:  во-первых,
законами,  во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй -- зверю;
но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко  второму.
Отсюда  следует,  что  государь должен усвоить то, что заключено в природе и
человека, и зверя. Не это ли иносказательно  внушают  нам  античные  авторы,
повествуя о том, как Ахилла и прочих героев древности отдавали на воспитание
кентавру Хирону, дабы они приобщились к его мудрости? Какой иной смысл имеет
выбор  в  наставники получеловека-полузверя, как не тот, что государь должен
совместить в себе обе эти природы, ибо одна без другой не имеет  достаточной
силы?
     Итак,  из  всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев
боится капканов, а лиса -- волков, следовательно, надо быть  подобным  лисе,
чтобы  уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда
подобен льву, может не заметить  капкана.  Из  чего  следует,  что  разумный
правитель  не  может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это
вредит его интересам и если отпали причины, побудившие  его  дать  обещание.
Такой  совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди,
будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так  же.
А  благовидный  предлог  нарушить  обещание  всегда  найдется. Примеров тому
множество: сколько мирных договоров, сколько соглашений не вступило  в  силу
или  пошло  прахом  из-за того, что государи нарушали свое слово, и всегда в
выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Однако натуру эту  надо  еще
уметь  прикрыть,  надо  быть  изрядным  обманщиком  и лицемером, люди же так
простодушны и так поглощены  ближайшими  нуждами,  что  обманывающий  всегда
найдет того, кто даст себя одурачить.
     Из  близких по времени примеров не могу умолчать об одном. Александр VI
всю жизнь изощрялся в обманах, но каждый раз находились  люди,  готовые  ему
верить.  Во  всем  свете не было человека, который так клятвенно уверял, так
убедительно обещал и так мало заботился об исполнении своих обещаний. Тем не
менее обманы всегда удавались ему, как он желал, ибо он  знал  толк  в  этом
деле.   Отсюда  следует,  что  государю  нет  необходимости  обладать  всеми
названными добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть  обладающим
ими.  Дерзну  прибавить,  что  обладать  этими  добродетелями и неуклонно им
следовать вредно, тогда как  выглядеть  обладающим  ими  --  полезно.  Иначе
говоря,   надо  являться  в  глазах  людей  сострадательным,  верным  слову,
милостивым, искренним, благочестивым -- и быть  таковым  в  самом  деле,  но
внутренне  надо  сохранить  готовность  проявить и противоположные качества,
если это окажется  необходимо.  Следует  понимать,  что  государь,  особенно