китайская  стена,  с  обеих  сторон  которой  легко  почувствовать  взаимное
раздражение  (теоретики  бывают   более   знамениты,   а   практики   больше
зарабатывают).
   Интересно, что Фрай выделяет и вторую модель рынка экономистов - регулир
   уемую, характеризующуюся  длительными,  часто  пожизненными  контрактами,
государственным финансированием и сильным государственным регулированием  (к
примеру,  в  Германии  почти  все  заявки  на  преподавателей  экономики   в
университетах   и   предложения   соискателей    проходят    через    единое
государственное ведомство,  расположенное  в  Дортмунде).  Не  находясь  под
постоянным давлением конкуренции, экономисты могут  заниматься  здесь  более
долгосрочными исследованиями, в первую очередь представляющими  интерес  для
главных заказчиков - государственных органов. Отсюда  -  сравнительно  более
конкретный уровень анализа, склонность европейских  экономистов  ко  всякого
рода институциональным исследованиям, большая престижность занятия всяческих
государственных постов для экономистов-теоретиков (среди множества  примеров
достаточно назвать Л.Эрхарда и А.Папандреу). Правда, сам Фрай полагает,  что
с дальнейшей интеграцией в  рамках  Европейского  союза  в  Западной  Европе
сложится примерно такой же конкурентный  рынок  экономистов,  как  в  США  и
Канаде. Однако  вряд  ли  эту  действительно  наметившуюся  тенденцию  стоит
преувеличивать.  Профессора  экономики  -  не  футболисты,  которым  недавно
разрешили играть за любую  команду  стран  ЕС.  Не  следует  исключать  даже
возможный рост культурного национализма и регионализма в ответов  дальнейшую
экономическую и политическую интеграцию (вспомним  хотя  бы  ограничения  на
использование англицизмов во франкоязычных текстах во Франции). Хотя есть  и
важный  фактор,  подкрепляющий  отмеченную  Фраем   тенденцию:   соискатель,
претендующий на признание  мировым  сообществом  академических  экономистов,
должен  публиковать  свои  работы  на  английском  языке  и   желательно   в
авторитетных  (американских  и  английских)  журналах.  В   этом   отношении
показательна    судьба    немецкого    "Zeitschrift    fur    die    gesamte
Staatswissenschaft", превратившегося в англоязычный по преимуществу "Journal
for institutional and Theoretical Economics". Правда,  общая  направленность
журнала не стала чисто неоклассической -
   это орган нового институционализма,
   Что касается нашей страны, то здесь мобильность преподавателей  экономики
и конкуренция между ними крайне незначительны.  Однако,  с  другой  стороны,
государство  дает  университетам  так  мало,   что   вряд   ли   его   можно
рассматриваться в качестве серьезного  заказчика.  В  наших  условиях  более
влиятельными могут быть другие факторы, в первую очередь  боязнь  формул  со
стороны громадного большинства  отечественных  преподавателей  экономических
дисциплин.  Здесь  -  важный  шанс  для  институциональных  и  прочих  более
"конкретных" направлений исследования. (Еще раз  напомню,  что  сейчас  речь
идет не о  содержательных  соображениях,  а  о  чисто  внешних,  привходящих
факторах выбора между различными исследовательскими парадигмами).
   Однако   в   этих   условиях   наиболее   вероятно   временное   усвоение
институционализма   на   крайне   поверхностном,   декоративном   уровне   и
использование его в качестве методологического прикрытия от неоклассики.  На
самом деле легкость  институционализма  (и  старого,  и  тем  более  нового)
обманчива: проведение серьезного институционального исследования может  быть
на порядок труднее  построения  неоклассической  модели,  поскольку  требует
детального знакомства со многими реалиями экономики, права, политики, морали
и психологии народа. Эмпирический материал  в  этой  области,  вероятно,  не
более доступен, чем надежная статистика для эко-нометрических  исследований.
Я думаю, что когда на сцену выйдет новое поколение  российских  экономистов,
не испытывающих комплекса  неполноценности  перед  математикой,  оно  быстро
осознает преимущества, которые создает для нормальной (в  Куновском  смысле)
науки формальная неоклассическая теория.
   Переход от централизованной к  рыночной  экономике  в  странах  Восточной
Европы и республиках бывшего СССР является важнейшим экономическим  событием
для второй половины XX века 14 / в той же мере, как Великая депрессия 1930-х
годов была им для первой  половины  века.  Поэтому,  несмотря  на  невысокий
престиж среди экономистов проблем компаративистики и развития, представители
различных исследовательских  подходов  не  остались  в  стороне  от  проблем
переходной экономики. Литература по этим проблемам, принадлежащая авторам из
самих переходных стран  и  "посторонним  наблюдателям",  представляет  собой
необозримый поток, коСТР 10
   торый очень трудно подчинить какой-либо разумной классификации. В  рамках
темы данной статьи мы попытаемся  выделить  специфику  трактовки  переходной
экономики различными исследовательскими  подходами,  хотя,  с  точки  зрения
злободневных практических и политических проблем, этот ракурс может быть  не
самым интересным.
   Говоря о теориях экономической трансформации, необходимо  иметь  в  виду,
что здесь возможны позитивный и нормативный подходы. Последний, видимо, даже
преобладает, поскольку спрос на практические рекомендации в  данной  области
больше, чем на объективное  описание  происходящих  процессов.  В  принципе,
нормативная экономическая  теория  (или  нормативные  выводы  из  позитивной
теории)  обычно  бывает  конкретнее  позитивной,  поскольку  требует   учета
возможной реакции реальных экономических субъектов на  меры  государственной
политики и, что желательно, политических  факторов,  благоприятствующих  или
препятствующих ее реализации.
   Существует консенсус относительно основных задач переходного периода. Это
макроэкономическая  стабилизация,  решающая  проблему  избыточной   денежной
массы, возникшей в результате последних судорог социалистической  экономики,
либерализация цен, торговли  и  производства,  реструктуризация  (приведение
структуры   производства   в   соответствие   с   реальными    общественными
потребностями), приватизация  (одним  из  главных  аргументов  в  ее  пользу
считается то, что приватизированные предприятия менее склонны  стремиться  к
"извлечению  ренты",  чем  государственные)  и  институциональная   реформа,
призванная обеспечить оформление прав собственности,  свободу  контрактов  и
ответственность участников рынка. Однако между различными исследовательскими
подходами в экономической теории имеются различия в вопросе о  сравнительной
важности отдельных задач, порядке и скорости их решения.
   Для  формальной  неоклассической  теории,  основанной  на  модели  общего
равновесия, переход от централизованной к рыночной системе - это переход  от
одного равновесного состояния к другому, превосходящему первое  по  критерию
Парето-оптимальности. Процесс движения от одного равновесия к другому сам по
себе не является объектом анализа, и конечное состояние не зависит от  того,
каким путем оно  было  достигнуто  (path  independence).  Поэтому  вопрос  о
порядке осуществления  различных  стадий  реформы  здесь  нельзя  поставить.
Проблемы  приватизации  и  институциональной  реформы  также  не  возникают,
поскольку  предполагается  отсутствие  трансакционных  издержек,  а  в  этом