если одновременно не созданы условия и специальные  институты  для  обучения
рыночному  поведению.  Для  понимания  особенностей  российской   переходной
экономики любопытно воспользовавшейся институциональной схемой - "решеткой",
предложенной двумя  сотрудниками  германского  исследовательского  института
Макса Планка
   1/. Они разделяют все общественные отношения между людьми на пять типов:
   1)  свободные  конкурентные  отношения  между  равными  по  своим   силам
соперниками; 2) отношения, опирающиеся на внутренние нравственные установки,
   присущие членам современных "цивилизованных" сообществ; 3) отношения,
   направляемые  укоренившимися  национальными  традициями  и  обычаями;  4)
отношения, регулируемые частными законными и незаконными образованиями,
   способными при необходимости  применить  насилие  в  отношении  тех,  кто
отказывается следовать их недвусмысленным "рекомендациям"; 5) отношения,
   регулируемые  официальными  государственными  институтами   -   законами,
постановлениями, ведомствами и т.д.

   Все, о чем я  буду  говорить  дальше,  не  основано  на  строгих  научных
принципах  исследования.  Речь  пойдет  в   основном   о   нравах,   морали,
неформальном поведении, теневых отношениях. Эти феномены трудно фиксировать,
еще труднее количественно измерять. Невольно приходится  доверять  интуиции,
отдельным  примерам,  приблизительным  обобщениям.   Естественно,   что   на
объективность оценок влияет также субъективность  восприятия,  предпочтений,
предубеждений.  Это  способствует  одновременному  хождению  противоположных
взглядов на один и тот же предмет, факт иди событие.
   Итак, попробую определить значение и  степень  влияния  на  экономическую
обстановку пореформенной  России  каждого  из  пяти  выделенных  германскими
экономистами типов поведения.
   Хозяйственное    поведение,    соответствующее    условиям    совершенной
конкуренции, - редкая ситуация не только  в  российской,  но  и  в  западной
экономике. Она предполагает смирение предпринимателя перед рыночным  уровнем
цен на производимую им продукцию, сосредоточение всех усилий на  минимизации
удельных издержек производства товаров и услуг.  Господствующее  в  нынешней
экономической литературе мнение утверждает, что российский рынок находится в
начальной стадии становления и поэтому  говорить  о  реальности  даже  самой
приблизительной свободы конкуренции было бы недопустимым преувеличением. Нет
реальности, нет и соответствующего ей поведения.
   Можно, тем не менее, представить  себе,  что  когда  отсутствуют  условия
свободной конкуренции,  хозяйственная  справедливость,  состоящая  в  обмене
товарами и услугами по принципу эквивалентности, тем не менее приблизительно
обеспечивается в  том  случае,  когда  партнеры  -соперники  руководствуются
одинаковыми  нравственными  установками.  В   российском   случав   проблема
нравственности стоит особенно остро. Во-первых, революция 1917 года оборвала
процесс развития российского общества под эгидой  христианской  либо  другой
религиозной морали, заменив религию искусственной  идеологической  схемой  -
так  называемой  коммунистической  моралью.  Во-вторых,   воспитание   новых
поколений в духе коммунизма неизменно кончалось крахом  по  мере  взросления
молодых людей и осознания ими органически  присущих  советской  общественной
системе лицемерия, двойного стандарта, разрыва между официальной доктриной и
реальной жизненной практикой. В-третьих, индустриализация страны, расширение
иммиграции населения и  сопровождавший  ее  разрыв  межпоколенческих  связей
ослабил  передачу  здоровых  нравственных  начал  от  родителей   к   детям.
В-четвертых, две мировые, гражданская, афганская войны, массовые  сталинские
репрессии внесли дополнительную жесткость  и  разобщенность  в  общественные
отношения, способствовали  росту  взаимной  подозрительности  и  отчуждения.
В-пятых,  в  значительной  степени  инспирированное  государством   пьянство
способствовало подрыву чувства личной ответственности и  семейного  долга  у
мужской и частично женской части  населения.  Совместное  влияние  названных
процессов заметно понизило нравственный уровень общества.
   То же самое верно в отношении обычаев и традиций.  По  мере  передвижения
населения из деревни в город,  перемешивания  выходцев  из  разных  регионов
огромной страны в больших  городах,  образования  новой  профессиональной  и
отраслевой  структуры  занятости,  разрушения  неформальных   связей   между
семьями, характерных  для  небольших  поселенческих  сообществ  деревенского
типа, уменьшились  возможности  самостийного  взаимного  контроля  людей  за
поведением   отдельных   лиц,   нарушающих   устоявшиеся   представления   о
порядочности.
   Параллельно  ослаблению  встроенных  в  психику  общественного   человека
моральных  регуляторов  резко  возросли  формальные  ограничения,  введенные
государством. Путем всесторонних запретов, сужения свободы  самостоятельного
принятия решений власти пытались  компенсировать  растущую  десоциологизацию
повседневной жизни людей. Однако замена принципов  гражданского  общества  и
нравственного  воспитания  на   голый   бюрократический   контроль,   замена
встроенных в психику каждого человека внутренних  мотивизаций  на  претензию
управлять им посредством наказаний еще больше подрывала общественные  устои,
вносила  дополнительные   элементы   цинизма,   лицемерия,   фундаментальной
жестокости в общении и одновременно отчуждала власть от  "подопечной"  массы
населения.
   Советская власть разрушила и  деформировала  еще  одну  форму  спонтанных
общественных регуляторов: частные объединения по  интересам.  Они  были  или
запрещены, или огосударствлены и  идеологизированы.  Зато  расширилась  сеть
незаконных группировок криминального типа,  с  которыми  велась  бесконечная
борьба с переменным успехом. Стоило  только  ее  ослабить,  как  воздействие
уголовно-теневых образований на жизнь законопослушных людей резко возросло.
   Если нарисованная выше картина российских институтов накануне радикальных
перемен хоть в какой-то мере  правдоподобна,  то  наложение  ее  на  события
времен горбачевской перестройки и  ельцинской  революции  устраняет  элемент
случайности у большинства особенностей
   российской  переходной  экономики.   Становится   возможным   рационально
объяснить  причины  криминализации  новых   хозяйственных   форм   и   видов
деятельности. Уход государства из сферы регулирования отношений гражданского
общества  вывел  на  поверхность  скрытые  до  этого  негативные  тенденции,
характерные для предыдущего  периода  развития  российского  общества.  Сама
терпимость властных структур к деструктивным  силам  связана  со  свойствами
советской партийно-хозяйственной номенклатуры, быстро  переориентировавшейся
с политики "держать и не пущать" на преступное  безразличие  к  криминальным
издержкам радикальных преобразований. 2/
   Из сказанного вытекают по крайней мере три вывода для дальнейшей политики
реформирования российской экономики.
   Во-первых, сделать главной стратегической задачей властей  образование  и
обучение населения умению жить в условиях  рыночной  экономики,  эффективной