Александр жив, присмирели и успокоились.
   XCVI. С посланными на восток армиями ушли последние воины из тех, кто
начинал когда-то поход в Азию под началом царя. С этого  времени  войско
Александра изменилось, а именно-в нем не осталось больше людей,  которые
добровольно шли в бой, побуждаемые к тому  более  высокими  помыслами  о
мести варварам и славе Греции, нежели корыстью. Армия царя  составлялась
теперь почти только из одних наемников, продающих свою службу тому,  кто
больше заплатит, и, следовательно, смотрящих на войну лишь как на способ
наживы. Такая армия, конечно, сражается  лучше  привычного  нам  войска,
состоящего из обычных граждан какого-либо города, ибо она составлена  из
мужей, которые, сделав войну своим основным занятием, несомненно  лучшие
бойцы, чем люди, занимающиеся любым другим делом. Однако боевой дух  та-
кой армии и мужество ее воинов, сражающихся за собственное  благополучие
и объединенных лишь стремлением ограбить  вражеский  город  или  лагерь,
несравненно ниже доблести тех, кто идет в бой плечом к плечу  со  своими
соотечественниками, одушевляемый благородными мыслями о  благе  отчизны.
Таково мое мнение о том,  какой  способ  формирования  армии  предпочти-
тельней.
   XCVII. В эти дни Александр вновь обратился к Стасикрату и другим мас-
терам, на время им позабытым. Теперь царь вернулся к мыслям о  том,  как
прославиться в веках, оставив подобно Периклу после себя  величественные
сооружения, которые людская память связывала бы с его  именем.  Подобные
помыслы внушило Александру зрелище пирамид, которые он миновал во  время
одной из своих поездок вверх по Hилу. Царь предложил мастерам  выстроить
еще одну пирамиду, которая красотой и великолепием превзошла бы все про-
чие. Мастера согласились и приступили было к созданию плана,  как  вдруг
на третий день после этог боги явили знамение,  которое  переменило  ход
событий, установленный людьми. Море внезапно поднялось и затопило  берег
на глубину в сто оргий, а через два часа вода столь же внезапно отхлыну-
ла. Hа обнажившейся земле остались различные морские животные, тела  ко-
торых образовали в одном месте подобие гигантской буквы "П". Прорицатели
единодушно истолковали знамение как гнев Посейдона, который, столько лет
пренебрегаемый людьми ради Ареса, Афины и других богов, напоминал о  се-
бе. Тотчас после этого Стасикрат явился к царю и  предложил  ему  вместо
пирамиды выстроить в гавани огромный маяк, посвятив его Посейдону, чтобы
умилостивить владыку морей. Великолепие замысла,  соединявшего  дерзость
со своевременностью и благочестием поразило Александра. По приказу  царя
строительство маяка началось в том же месяце.
   XCVIII. Маяк был выстроен на острове Фарос, который, прикрывая  Алек-
сандрию со стороны моря, образует обширную гавань этого города. Царь  не
покидал Александрии, пока постройка не была завершена. Излюбленным заня-
тием Александра в это время было посещение места строительства,  где  он
находился часами, наблюдая за ходом работ.
   Этот маяк, известный как маяк Посейдона, доныне поражает  величием  и
дерзновенностью замысла мастеров, сумевших с небывалой быстротой  испол-
нения возвести сооружение замечательной красоты. Маяк представляет собой
башню, украшенную статуями, изображающими обитателей моря, и  великолеп-
ными барельефами и увенчанную золотой статуей Посейдона работы  Лисиппа,
которой придано сходство с Александром. Повелитель моря изображен воссе-
дающим на троне, в правой руке он держит фонарь. Этот фонарь и дает свет
от маяка. Он содержит внутри сложную машину, которая при сгорании масла,
приготовленного особым способом, испускает такой яркий свет, что по сви-
детельству моряков он заметен в море на расстоянии  пятисот  стадиев.  В
высоту башня вместе со статуей насчитывает четыреста футов.
   Рассказывают, что когда восставшие греки хотели  разрушить  маяк,  то
александрийцы воспротивились и не допустили этого, говоря,  что  следует
видеть в подобном сооружении не идол, построенный тираном, но  достойное
Посейдона подношение и памятник умению мастеров. Вот таким образом  выш-
ло, что из всех известных нам великих построек  Александра  один  только
Посейдонов маяк дошел до нас в целости.
   XCIX. Многие авторы полагают, что именно с того времени у  Александра
вошло в обычай устраивать по  самому  незначительному  поводу  роскошный
пир, длившийся иной раз несколько дней подряд, так что гости вставали  с
лож только затем, чтобы поспать. Впрочем, не возбранялось и спать  прямо
у стола, чем многие охотно пользовались, уподобляясь в  своем  убожестве
свиньям, которые спят не отходя от корыта. Александр сам давал сотрапез-
никам пример неумеренности в питье, те же, кто по  простоте,  а  кто  из
страха, не отставали от царя, и часто пиры превращались в настоящие  ор-
гии, когда чудовищные фантазии, порожденные затуманенным вином  разумом,
воплощались по приказу Александра в явь. Так однажды одного из слуг зас-
тавили проглотить живую змею, чтобы посмотреть, выползет ли она обратно,
в другой раз царь приказал каждому из пирующих возлечь с тем,  кто  ока-
зался на ложе напротив, не разбирая пола и возраста. Писать  о  подобном
неприятно и тягостно настолько же, насколько и читать, поэтому я, упомя-
нув о таких случаях в жизни Александра, дабы меня не смогли упрекнуть  в
намеренном их умолчании, с облегчением перехожу к  описанию  других  дел
царя, о которых можно хотя бы говорить без неловкости.
   C. Последним значительным  государством  на  западе,  независимым  от
Александра, оставалась Карфагенская держава. Hекогда Карфаген был  осно-
ван финикийцами, но затем обрел независимость и покорил многие  соседние
с ним царства и народы. Hо теперь и карфагеняне  трепетали  перед  Алек-
сандром, осознавая свою слабость по сравнению с его  царством.  Стремясь
отвратить от своего государства гнев Александра, они присылали  в  Алек-
сандрию одно за другим посольства с богатыми дарами и заверениями в веч-
ной дружбе с царем. Впрочем, с равным успехом они могли бы ничего подоб-
ного не предпринимать, так как давнее намерение царя совершить поход  на
запад ни для кого не было секретом, а явные свидетельства того, что  за-
падные народы опасаются такого похода, лишь  укрепляли  решимость  Алек-
сандра. Вскоре после завершения постройки маяка  Александр  открыто,  не
таясь от карфагенян, начал собирать войско и строить флот. Всего на этот
раз было набрано семьдесят две тысячи пехотинцев, включая сюда  и  трид-
цать тысяч "мальчиков", десять тысяч конницы и сто слонов.  Hа  пятистах
кораблях флота находилось двадцать тысяч моряков. Среди судов  выделялся
великолепием двадцатипятиярусный корабль Александра, один вмещавший пять
тысяч человек. Hа этом корабле разместился царский дворец, а  также  все
то, о чем Александр решил, что не может обойтись  без  этого  в  походе,
между прочим там были и любимые кошки царя, к которым он пристрастился в
Египте, числом более пятидесяти,  со  специально  приставленными  к  ним
людьми. Обо всем этом мне стало доподлинно известно из  записок  царя  и
других документов, сохранившихся с тех времен в Александрийской  библио-