повеление было плодом хмеля, соединившегося с гневом Александра на одно-
го из его приближенных, родом грека, за мелкий проступок со стороны это-
го последнего. Этот проступок в глазах царя,  давно  утратившего  всякое
чувство меры, превратился в преступление столь тяжкое, что кару за  него
должен был понести целый народ. Hа этом сходство  во  мнениях  историков
заканчивается.
   По свидетельству Харета имя грека было  Александр,  и  царь  приказал
убить всех, носящих это имя, дабы  наказать  их  за  дерзостную  попытку
сравниться в имени с Александром-сыном Зевса и живым  богом.  По  словам
Аристобула, грека звали Комий, Александр же разгневался за проступок Ко-
мия на всех греков и велел всех их перебить.  Прочие  историки  называют
область, из которой был родом Комий (но и в этом их сведения разнятся) и
говорят одни-что Александр приказал умертвить всех в этой области,  дру-
гие-что каждого пятого. Существуют еще и иные мнения, которые я не  при-
вожу.
   Такая  разноголосица  имеет,  как  мне  кажется,  ту   причину,   что
большинство из присутствовавших при том, когда был отдан этот приказ,  и
из тех, кому было поручено его исполнить, вскоре погибли, так что досто-
верных сведений о нем не осталось, писателям  же  пришлось  выбирать  из
слухов, искать в которых истину о событии-все равно,  что,  как  говорит
Тимон из Элеи,
   Злата крупицу искать в руднике
   Темном беззвездною ночью. По моему мнению, Александр в его  тогдашнем
состоянии мог  отдать  любое  из  перечисленных  повелений-так  ослепила
власть этого человека, заставив поверить, что он как бог  может  повеле-
вать судьбами мира. Читатель же  может  сам  избрать  из  представленных
здесь рассказов тот, который покажется ему наиболее достоверным.
   CXXXIV. Тогда наконец Александpа  постигло  возмездие  за  непомеpную
жестокость, с котоpой он обpащался с наpодами своего цаpства-гpеки,  его
пеpвая после македонян опоpа во всех свеpшениях,  восстали  во  главе  с
Геpмолаем пpотив цаpя, веpнее, пpотив той ужасной участи,  котоpую  пос-
ледний им пpиготовил, и низвеpгли его власть; как это пpоизошло, я pасс-
кажу кpатко, потому что подpобно об этом говоpится в жизнеописании  Геp-
молая.
   Когда стpашный пpиказ цаpя был пеpедан сатpапу Гpеции, то тот не смог
сохpанить его в тайне, и скоpо слух о  пpедстоящем  избиении  пpошел  по
всей стpане. Пеpвыми pешились на восстание афиняне, котоpые после гибели
Фив и Спаpты остались по всеобщему мнению наиболее достойным  и  сильным
наpодом, и на котоpых были устpемлены всеобщие упования. Афиняне пpизва-
ли себе в вожди Геpмолая. Этот человек был в то вpемя шиpоко известен  в
Гpеции и Македонии своей упоpной боpьбой пpотив цаpя, тем более  замеча-
тельной тем, насколько неpавной она была. Геpмолай был pодом из Фив.  Во
вpемя взятия гоpода Александpом, будучи еще мальчиком, он был свидетелем
гибели своей семьи от pук македонских солдат, а  самого  его  пpодали  в
pабство. Тогда-то и заpодилась в душе этого человека ненависть к македо-
нянам и в особенности-к Александpу, огонь котоpой словно питал  всю  его
жизнь. (СXXXV). Возмужав, Гермолай бежал от своего хозяина, собрал таких
же, как он беглецов и изгоев и начал набегами тревожить македонские гар-
низоны. Стратеги и гиппархи, а затем и сам сатрап  боролись  с  ним,  но
терпели неудачи одну за другой. Успехи сделали имя Гермолая  широко  из-
вестным в Греции, так что афиняне, призывая его, небезосновательно расс-
читывали, что это придаст всем грекам еще большую уверенность  в  успехе
движения. Гермолай целиком оправдал возлагавшиеся на  него  надежды.  Он
скоро изгнал царские гарнизоны из всех городов, а Косида, сатрапа Греции
разбил в сражении и поразил собственной рукой. К  восстанию  присоедини-
лись все полисы Греции, Сицилии, Великой Греции и Азии. Гермолай  потре-
бовал от каждого города по триста лучших воинов и, собрав таким  образом
тридцать тысяч пехотинцев и четыре тысячи всадников, направился  к  Гел-
леспонту, разбив по пути сатрапа Македонии. Когда армия греков подошла к
мосту через пролив, оказалось, что он уже захвачен восставшими милетяна-
ми. Тогда Гермолай собрал воинов и объявил, что  они  идут  на  Вавилон,
чтобы поразить врага всех эллинов (а иначе уже и не называли Александра)
в его столице.
   CXXXVI. Александр узнал о восстании греков не рашьше, чем войско Гер-
молая было уже в Азии. Когда первая весть о том, что  отложились  Афины,
достигла Вавилона, никто, памятуя о судьбе гонца, принесшего известие  о
возмущении иудеев, не осмеливался сообщить о ней царю, опасаясь за  свою
жизнь. Тогда Эксатр и другие придворные решили уладить дело сами,  вовсе
не поставив о том Александра в известность. Этим воспользовался  прибли-
женный царя Конон, питавший ненависть к Эксатру. Выждав некоторое  время
и убедившись, что греки не уничтожены, но побеждают, он  разыграл  перед
Александром целое представление. Однажды Конон стремительно вбежал к ца-
рю, упал ему в ноги и испросил  разрешения  говорить.  Удивленный,  царь
позволил. Тогда Конон рассказал Александру о восстании  греков,  обвинив
при этом Эксатра, утаившего это событие от царя, в сговоре с Гермолаем и
измене. Эксатр, которого застали врасплох, не мог дать достойного ответа
на обвинение. Тогда разгневанный Александр приказал  немедленно  казнить
виночерпия.
   Поскольку греки угрожали уже не спокойствию, но самому  существованию
царства, Александр сам возглавил направлявшуюся против них армию. До то-
го тяжко болевший и не встававший с ложа почти полгода, царь вдруг слов-
но помолодел и все делал с давно, казалось, оставившими его бодростью  и
решимостью. С пятьюдесятью пятью тысячами пехоты, десятью тысячами всад-
ников и ста слонами Александр поспешно выступил навстречу Гермолаю. Сра-
жение, решившее судьбу царства Александра,  произошло  при  Милитене,  у
Евфрата. Меньшее по числу  солдат  греческое  войско  явно  превосходило
царское в доблести и вере в полководца, ибо греки сражались за свободу и
само существование своей родины, воины царя же, привыкшие больше к изби-
ениям беззащитных людей, нежели к сражениям, были  соединены  лишь  алч-
ностью и страхом перед гневом предводителя. К этому добавилась и  неожи-
данная неумелость Александра в построении войск, словно это другой, а не
он был величайшим полководцем своего времени и долгое время не знал  по-
ражений, побеждая неизмеримо сильнейшие армии врагов.
   CXXXVII. Битва началась атакой слонов царя  в  центре  и  конницы  на
флангах. Слабейшая греческая конница частью была перебита, а частью  бе-
жала, царская конница преследовала ее, но большая часть воинов царя при-
нялась грабить греческий лагерь. Слонов же  греки  обратили  в  бегство,
подкладывая этим неуклюжим животным под ноги доски с гвоздями и забросав
дротиками. Слоны повернули и привели в замешательство собственную  пехо-
ту, стоявшую позади. Греки тотчас атаковали и совершенно разбили  первую