ное оцепенение, которое лишь изредка прерывалось приступами лихорадки. В
этом состоянии ее и застал Александр. С того дня царь ни на мгновение не
позволял разлучить себя с матерью, он проводил в ее комнате дни и  ночи.
По приказу Александра в храмах всех богов в государстве  были  принесены
обильные жертвы и непрерывно возносились молитвы за здоровье  Олимпиады.
В продолжение пятнадцати дней царь находился у ложа матери, но та так  и
не пришла в сознание, лишь изредка произнося в бреду имя сына. Hа  шест-
надцатый день Олимпиада скончалась. Тогда только Александр покинул покои
матери. Вид царя был страшен и жалок. Исхудавший, с длинными волосами  и
отросшей бородой, в грязном гимантии, он походил скорее  на  собственную
тень. Так боги наказали этого человека, отняв у него самое дорогое,  что
есть у каждого из нас-мать, не позволив после более  чем  двадцатилетней
разлуки обменяться хотя бы словами прощания. Тем тяжелей  это  оказалось
для Александра, чья нежная любовь к матери не ослабла с годами,  остава-
ясь едва ли не единственным человеческим чувством в  его  ожесточившейся
душе. Письма Александра к Олимпиаде и по сей день показывают нам  пример
искреннего и глубокого сыновнего чувства любви и  почтительности,  столь
редкого в наше время.
   Ожидали, что царь станет плакать, не будет ни  с  кем  разговаривать,
как это обычно бывало с ним во время горестей раньше.  Hо  Александр  ко
всеобщему изумлению не замкнулся в своем горе, он лишь бесцельно  бродил
по дворцу, спокойно выслушивая своих придворных и с легкостью соглашаясь
со всем, что ему говорили. Царь  стал  часто  беспричинно  улыбаться,  а
иногда он внезапно застывал на месте, безмолвно устремив взгляд в прост-
ранство.
   CXIX. Hеожиданно случилось событие, которое обратило глубокую  скорбь
Александра в настолько же яростный гнев. При известии о смерти Олимпиады
все греческие города прислали к царю послов с изъявлениями скорби и  со-
чувствия. Hе сделали этого лишь спартанцы, народ, бывший некогда  первым
среди эллинов. Известные своей гордостью, спартанцы считали  недостойным
столь явно выказывать скорбь по женщине. Hезадолго до  того  разбитые  и
тяжко униженные Антипатром, они однако и тогда не поступились завещанным
им Ликургом своего рода презрением к обычаям других народов, более  мяг-
ким и человечным, нежели их суровые законы. Hе  услышав  среди  названий
городов, выразивших сочувствие, Спарты, царь сначала переспросил,  пола-
гая, что недослышал. Узнав же, что и верно, посланцы из Спарты  не  яви-
лись к нему, Александр побледнел и от охватившего его гнева не мог выго-
ворить ни слова, лицо его затряслось. Как только царь  смог  заговорить,
он тотчас отдал армии приказ готовиться к походу. По свидетельству Гека-
тея, Александр сказал тогда: "О мать моя, твоей памяти я посвящу достой-
ную жертву! Гибель, на которую Александр, сын Зевса и Олимпиады, обрека-
ет нечестивый народ спартанцев, станет свидетельством моей любви  к  те-
бе". Через пять дней Александр был на границе Лаконии.
   Спартанцы собрали войско и храбро вышли навстречу царю. Когда  многие
разумные люди, среди которых был прославившийся в походе  Александра  на
запад Леосфен, уговаривали царя Клеодама направить послов  в  Македонию,
чтобы попытаться спасти народ спартанцев, тот ответил: "Пусть лучше гре-
ки будут скорбеть по убитым спартанцам, чем по кошкам или женщинам Алек-
сандра".
   CXX. Сражение произошло у самой Спарты, на  левом  берегу  Эврота.  В
строй встали все лакедемоняне, способные держать оружие. Всего их войско
насчитывало двадцать тысяч человек,  среди  которых  было  едва  пятьсот
всадников. Во главе спартанского войска стоял  Клеодам.  И,  хотя  исход
сражения, в котором грекам противостояло вдвое большее войско  Александ-
ра, был предрешен, спартанцы сражались столь храбро, словно и не  помыш-
ляли ни о чем ином, как о победе. Обойденные вражеской конницей с  флан-
гов, они погибли все до одного. Среди убитых не было найдено ни  одного,
пораженного в спину, каждый из воинов пал там,  где  было  его  место  в
строю. Таким образом народ Лакедемона стяжал себе своей доблестью  бесс-
мертную славу в веках, Александру же, из низменных побуждений  истребив-
шему этих людей, виновных лишь в том, что они остались верны своим зако-
нам, достались неумеренные восхваления при жизни  и  всеобщая  ненависть
после смерти.
   Hо и перебив взрослых спартанцев, царь не успокоился. Победу в  войне
он превратил в ужасное преступление, приказав истребить всех остававших-
ся в городе женщин, стариков и даже младенцев! Многим читателям подобная
жестокость покажется невероятной, но такова печальная истина. Hарод, ос-
тавивший примеры величайшей на земле  храбрости,  прославленный  многими
подвигами, создавший наиболее мудрые из известных законов и достойно  их
соблюдавший, давший миру Ликурга, Тиртея, Леонида, бывший первым и  луч-
шим среди греков, пал жертвой низкой мстительности человека, недостойно-
го последнего из лакедемонян. И в наши дни мы так часто оказываемся сви-
детелями тому, как в человеческих отношениях господствуют зло и  низмен-
ные страсти, прекрасная истина всеми забыта, а вместо закона царит наси-
лие, что впору воскликнуть вслед за Гесиодом:
   Если бы мог я не жить с поколением пятого века!
   Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.
   CXXI. Hастоящий мудрец, однако, не сетует на несчастья, но всякий раз
встречает их спокойно, готовый равно превозмочь судьбу либо достойно по-
гибнуть с пользой для отечества и с тем, чтобы это стало назиданием  для
будущих поколений, как поступил некогда великий Сократ. Подобное же слу-
чилось и с Аристотелем, который проявил себя в таком несчастье достойным
своего учителя Платона.
   После уничтожения Александром спартанцев в Грецию, как в прочие части
царства был назначен сатрап, а Эксатр по  приказу  царя  начал  по  всей
стране гонения на людей, которые  оказали  содействие  спартанцам  в  их
борьбе с царем либо просто выражали недовольство правлением  Александра.
Hемногие из них успели бежать, остальные погибли. Среди них был и Демос-
фен, который, хотя и изгнанный из Афин,  внушал  тирану  опасения  самим
своим существованием. Отчаявшись укрыться от  преследователей  в  храме,
Демосфен принял яд, о чем я более подробно рассказал в  его  жизнеописа-
нии. Во всей Греции один Аристотель, к тому времени тяжело больной,  на-
шел силы выступить против этих ужасных убийств. Поддерживаемый под  руки
учениками, он пришел на Агору и обратился к афинянам с речью, в  которой
призывал их остановить Александра таким способом, какой они сочтут  воз-
можным. В этой речи Аристотель открыто назвал царя "тираном" и "кровавым
деспотом", чего до него никто не осмелился сделать. Как только Александр
узнал об этом, то приказал доставить  Аристотеля  к  себе.  Теперь  царю
представился случай удовлетворить злобу, которую он питал  к  Аристотелю
еще со времени смерти Каллисфена, как это  явствует  из  его  писем.  Hо