Когда Высшим управлением по тушению пожаров на эту  должность  был  назначен
Фридрих Крупп, он сразу же представил бургомистру  города  Копштадту  проект
обновления  эссенской  пожарной  службы,  сам  занялся  ремонтом   старинных
пожарных труб,  которые  уже  давно  требовали  ремонта,  начатого  до  него
Дюннендалем и другими. Кроме того, он настаивал, чтобы каждый владелец  дома
выполнял предписание городского противопожарного управления и держал у  себя
пожарное ведро, которое "должно  было  находиться  в  нижней  части  дома  и
использоваться только в соответствующих ситуациях".  Насколько  важной  была
эта  приписка,  свидетельствовало  то  состояние,   в   котором   находилось
оборудование,  предназначенное  для   тушения   пожаров.   Для   этой   цели
использовались в то время дровяные бочки, которые  чаще  всего  принадлежали
нескольким домовладельцам. Только незначительное  количество  бочек  было  в
хорошем состоянии, так как чаще "их использовали как емкости  для  заготовки
овощей".  Поскольку  дома  тогда,  по  традиции,  были  частными,  и  каждый
домовладелец был  хозяином  в  своем  доме,  эти  указания  не  соблюдались.
Несмотря на это, Крупп не жалел ни времени, ни сил, убеждая своих сограждан,
и не успокаивался до тех пор, пока все бочки  не  были  приведены  в  нужное
состояние.
   Можно, конечно, свысока относиться к этим бытовым подробностям, но  таков
был Фридрих Крупп с его постоянной заботой о благе города, развитие которого
как будто бы остановилось. Он  видел  в  общем  благе  смысл  своей  работы,
зачастую не думая о себе. Не стоит однозначно оценивать деятельность Круппа.
Он и так достаточно часто испытывал  снисходительное  отношение  со  стороны
своих дорогих сограждан, считавших его небогатым и странным. Но нужно отдать
ему должное. Тот самый человек, который в истории со сталелитейной  фабрикой
был плохим коммерсантом, оказавшись финансовым помощником в масштабе города,
проявлял точный  расчет  и  умение  распоряжаться  общественными  финансами;
сохранились документы, свидетельствующие о том, как бережно он  относился  к
каждому пфеннигу в городской кассе и к каждому камню в городских стенах. Его
трезвый, врожденный разум и практический опыт сделали возможным то,  что  он
во многом предвидел направление будущего развития общества; например,  новые
источники поступлений в общественное хозяйство в форме добровольных  взносов
граждан,  в  частности  полученных  от  владельцев  домов,  он   был   очень
изобретателен в использовании свободных городских площадей. Кроме  того,  он
не упускал возможности  переложить  муниципальные  расходы  на  государство.
Долг, который числился за городом еще  со  времени  Тридцатилетней  войны  и
увеличился из-за последующих  займов  и  процентов  по  займам  нельзя  было
ликвидировать  только  экономией  средств  и  бережливым  расходованием  их.
Понимая  это,  Крупп  совместно  с  другими  советниками  подал  прошение  в
государственные органы о хотя бы частичном погашении  этого  долга  за  счет
государства. В то время оно не  имело  успеха.  Позднее  государство  пришло
именно к такому решению. Но это было уже после смерти Фридриха Круппа.
   Хотелось, чтобы Альфред Крупп был в этом отношении хоть немного похож  на
своего отца. Но в биографии Альфреда Круппа нет и намека  о  его  участии  в
городском самоуправлении. Безусловно, у  него  были  причины  на  то,  чтобы
всецело заниматься своей фабрикой, собственным делом.  Ведь  он  видел,  как
общественная  деятельность  его  отца  довела  фабрику  почти   до   полного
разорения, подорвала его силы, а также его  и  без  того  не  очень  крепкое
здоровье.
   В  последние  годы  он  очень  страдал   от   недуга,   выражавшегося   в
недостаточной  способности   сконцентрировать   внимание   на   определенном
предмете, но он  не  сдавался  и  продолжал  заниматься  привычной  работой:
предлагал свою литую сталь не только немецкому Монетному двору, но и  другим
монетным дворам, планировал построить еще одну сталелитейную фабрику, иногда
ему приходили мысли даже о строительстве  сталелитейной  фабрики  в  России.
Неудачи преследовали его и в конце жизни, но Крупп продолжал  сопротивляться
им. Вместо  ссуды,  обещанной  ему  государством,  начинается  строительство
государственной сталелитейной фабрики возле Нойштадт-Эберсвальде, которая со
временем станет успешно конкурировать с фабрикой Круппа.  Судебные  процессы
омрачали  последние  годы  тяжело  больного   Фридриха   Круппа,   постоянно
лечившегося в Бад Лангеншвальбахе.
   В 1824 году его прекрасный особняк "Ам  Флаксмаркт"  стал  собственностью
тестя, старого Вильгельми, который перепродал его отцу  Фридриха  Грилло.  С
этого времени убежищем Фридриха Круппа и его  семьи  стал  небольшой  домик,
который  он  называл  "постоянным  домом",  расположенный  возле  плавильной
мастерской, куда он и переселился  с  женой  и  четырьмя  детьми.  Его  мать
вынуждена была взять на себя руководство кассовыми делами. Она была испугана
постоянными процессами, которые возбуждались вокруг ее сына, она  опасалась,
что окажется без средств, хотя в ее  владении  находилась  еще  значительная
часть  фамильного  состояния.  Отношения  между  нею  и  больным  и  излишне
чувствительным сыном были не так безоблачны, как раньше; он не понимал,  что
она всеми силами старалась спасти то,  что  еще  можно  было  спасти  от  ее
форстгоффского состояния. В 1821 году она  погасила  долговые  обязательства
сына на сумму 15000 талеров и 20000 прямо или косвенно  вложила  в  фабрику.
Оставшуюся часть состояния, которую хотела сохранить для своих  внуков,  она
решает оставить за собой, и, действуя со  спокойной  решительностью,  лишает
сына права распоряжаться им.
   Такую же решительность она проявила по отношению к дочери Фридриха Круппа
Иде, которую она против воли ее отца взяла к себе в дом, чтобы подыскать  ей
место, где она должна была учиться вести домашнее хозяйство  и  изучать  два
языка - немецкий и французский. В письме к сыну,  конфликтовавшему  со  всем
миром и с самим собой, Петронелла так объясняла этот поступок:  "Теперь  Ида
ничем не может помочь тебе. Если же  она  научится  чему-нибудь,  то  сможет
помочь не  только  в  ведении  домашнего  хозяйства.  Если  Альфред  захочет
когда-нибудь уехать за границу, она сможет помогать тебе в делах".
   Последний аргумент был очень  слабым  утешением  тяжелобольному  Фридриху
Круппу.  Его  фабрика  давно  бездействовала.  Он  сам  сложил  с  себя  все
обязанности,  которые  выполнял  в  городском  управлении.  Из  списка  лиц,
подлежащих обложению налогов, его вычеркнули.
   8  октября  1826  года,  через  несколько  месяцев  после  смерти  Франца
Дюннендаля, последние годы которого были также омрачены тяжелой болезнью, он
умер в своем "постоянному доме.
   "Технический аспект производства литой стали был очень трудным; не  менее
трудным было и его финансирование. Необходимость решить наряду с технической
задачей современную финансовую проблему, причем сделать  это  устаревшими  и
явно недостаточными методами - это была двойная  задача,  на  которой  он  и
сорвался". Такими словами описал  судьбу  Фридриха  Круппа  один  из  лучших
знатоков современной экономической истории.

Альфред Крупп: коммерческий директор сталелитейной фабрики