достала  карандаш,  и  я начал  медленно  и  торжественно  диктовать  полное
описание моего "эксперимента" с "эктоплазмой". Марджери издала вопль и упала
в  кресло, изобразив  обморок. Ее вынесла  из  комнаты  и попросили  комитет
удалиться.  Потом  они рассказывали, будто бы в результате моей "жестокости"
она была серьезно больна в течение нескольких недель.



        ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

     Вуд и полиция. Знаменитый ученый, как детектив, раскрывает тайны бомб и
убийств
     "Случай Моргана? --  повторил Вуд озадаченно и немного нетерпеливо.  --
Вы говорите -- случай Моргана? Это,  должно быть, ошибка. Я никогда  не имел
дела со случаями Моргана".
     Я сказал: "Но ведь вот он  -- в списке преступлений,  убийств, загадок,
пожаров, бомб, взрывов..."
     "О,  конечно,  --  сказал Вуд, --  почему  же вы сразу  не  сказали про
взрывы? Вы говорите о бомбе на Уолл-стрит. Я помог при расследовании дела по
просьбе Тома Ламонта, одного из компаньонов Моргана".
     "Случай с бомбой на Уолл-стрит" был одним из страшных убийств, которого
никогда  не забудут в  Нью-Йорке. В полдень 15 сентября 1920  года  возница,
который  приехал настолько обычным  образом что никто не  заметил,  каков он
был, остановил фургон, окрашенный  в  желтый цвет,  на углу  перед Пробирной
Палатой,  против  банка Моргана. Он привязал лошадей  к  железному  столбу и
скрылся навсегда в толпе. Через несколько минут, когда народа на улице стало
еще  больше,  в фургоне  взорвалась  огромная бомба с бочку величиной,  убив
тридцать девять человек, искалечив несколько десятков и легко ранив не менее
четырехсот,   повредив  банк   Моргана,   Пробирную   Палату,   Казначейство
Соединенных Штатов и другие финансовые учреждения. Рассказ самого Вуда о его
последовавшем участии в деле гласит:
     "Через несколько дней после взрыва  Ламонт, у которого был летний дом в
Ист  Хэмптоне недалеко от моего и с которым мы были  знакомы  несколько лет,
позвонил  мне  и  спросил,  смогу  ли  я  поехать  в  Нью-Йорк  в  следующий
понедельник  и попытаться найти  способ реконструкции  бомбы,  что могло  бы
привести к установлению того  лица, которое совершило преступление. Это было
для  меня  первое предложение участвовать  в  уголовном  расследовании,  и я
сомневался, могу ли быть им  чем-нибудь полезен. Ламонт был иного мнения. Он
видел  мою  лабораторию  в старом сарае  и слышал  мои разговоры  о  сложных
физических и химических явлениях при взрывах. Итак, я поехал, и меня  сперва
представили Шерману Бэрнсу, сыну детектива Вильяма Дж. Бэрнса, бывшего тогда
директором  Бюро  расследования при  Департаменте  юстиции,  которого  также
пригласили работать с полицией.
     Шерман  взял  меня   в  личную  контору  капитана  Джемса  Дж.  Гегана,
начальника Отдела бомб. Прямо передо  мной, сбоку от стола  Гегана,  стояли,
как  старинные  кавалерийские ботфорты, две задние  ноги  несчастной лошади,
которая была запряжена  в фургон с бочкой, наполненной  железными гирьками и
бомбой посередине.
     Геган рассказал  мне  обо  всем,  что им  удалось  найти--  а это  было
немногим  больше того,  о  чем все  знали из газет. Часть банка Моргана была
переполнена убитыми и умирающими мужчинами и  женщинами. Никто не мог понять
толком, что  произошло.  Были вызваны  войска, и  все смешалось.  Я  спросил
капитана Гегана, нашли  ли они части корпуса  или механизма бомбы,  ибо  это
могло  помочь  выследить   преступника,   дав  намек   на  его  занятия  или
специальность.
     Капитан  Геган  ответил:   "Нет.   Мы  подобрали  целую   кучу   дряни,
разбросанной  взрывом  по  всей  улице.  Конечно,  там  были  гирьки, но  мы
прочесали все мелким  гребешком. Там нет ничего, что можно бы было опознать,
кроме частей фургона и сбруи". Я спросил его, здесь ли еще эта "дрянь", и он
провел  меня  в  соседнюю  комнату,  где  высилась куча,  похожая на гарь  с
железным ломом около  кузницы. Она выглядела совсем не многообещающе,  но  я
все же стал копаться в  ней. Наконец, я наткнулся на осколок, который, я был
уверен, являлся  частью бомбы. Это  был изогнутый кусок металла, который мог
быть частью тонкостенного  железного или стального цилиндра, примерно восьми
дюймов диаметром. В  середине его было отверстие. На наружной поверхности  и
поперек отверстия  шла узкая полоса, с глубокими параллельными канавками или
бороздами. Я видел раньше такие бороздки на поверхности скал, когда четверть
века  назад  изучал геологию в Гарварде. Профессор называл их "поверхностями
сдвига". Они  образовались  на поверхностях камней, подвергнувшихся большому
давлению и сдвигу. Я показал осколок Гегану и сказал: "Вот кусок бомбы!"
     Потом, я нашел не только с полдюжины  таких же осколков, но и несколько
кусков  тяжелого стального  обруча.  Один  из  них  имел  отверстие  того же
размера,  что и первый  осколок, и  был так же  изогнут,  так что, очевидно,
обруч был  крепко надет на цилиндр. Далее, обломки обруча имели "поверхности
сдвига" на внутренней стороне, где они были плотно прижаты к цилиндру, когда
бомба взорвалась.  Они  оказали  сильное  взаимное давление,  и это, как и в
случае поверхности скал в геологии, создало параллельные бороздки и складки.
     Я сказал капитану Гегану:  "Теперь мы можем воссоздать оболочку бомбы".
Это   был  стальной  цилиндр,  возможно  --  длинный,  около  восьми  дюймов
диаметром.  стянутый  стальными обручами, прикрепленными  к  цилиндру чем-то
вроде заклепок, проходящих сквозь эти отверстия. Мне казалось очевидным, что
это --  какая-то  часть машины, имеющейся  в  продаже;  ее использовали  как
оболочку бомбы.
     Следующей  проблемой  было--  выяснить,  откуда  она  появилась  --  из
мастерской водопроводчика,  завода двигателей  или  откуда-нибудь  еще? Это,
однако,  уже  прямо касалось  полиции.  Может быть, я  был  слишком  большой
оптимист, оценивая  их  способности выслеживать  такие штуки.  Капитан Геган
спросил,  нет ли у меня еще каких-нибудь предложений. Я обратил его внимание
на то, что гирьки имели серийные номера и две буквы выбитые  на поверхности.
Я  посоветовал  разослать  агентов  по  всем  окрестным  литейным  цехам,  с
образцами и посмотреть, не опознает ли какой-нибудь завод свою продукцию. Их
"возраст" может показать,  откуда  она появились.  Это может  иметь решающее
значение, когда  подозрения начнут  сгущаться вокруг  одного  пункта и можно
будет  устанавливать  причины,  местности  и  занятия.  Не  знаю,  на  какие
препятствия и тупики наткнулась полиция, но  как вам известно, -- преступник
так  и не был найден. Полиции помогал Бэрнс и Департамент юстиции, и так как
предлагались премии до 80 000 долларов, то странно, что им ничего не удалось
сделать".
     Доктор  Вуд  вспоминает маленький  спор  с Бэрнсом-старшим относительно
происхождения гирек (это были гирьки от оконных  ставень). Бэрнс считал, что